Прости, я тебе изменил
Шрифт:
Прежде статный мужчина за каких-то пару недель изменился до неузнаваемости. Он превратился в немощного старика.
Это печальное зрелище. И до того пугающее. Берущее за живое.
— Ну как ты? — поинтересовался Макар, ободряюще похлопав отца по бедру.
— Как на курорте, — пытался мужчина юморить сквозь болезненное хрипение. — Все тут носятся вокруг меня. То одно поднесут, то другое. Сестрицы всю задницу мне истыкали уже. Подохнуть спокойно не дают. Вот на кой хрен ты меня сюда положил? Что ты возишься со мной?
Макар присмотрелся
Знать не знаю, что он там углядел, но, должно быть, ничего хорошего.
— Так надо, отец. Сначала ты со мной, теперь моя очередь, — ответил Макар с нажимом. — Лучше скажи, тебе обезболивающее когда давали в последний раз?
— Час назад. Все нормально. Мне уже полегчало, — лгал Дмитрий Борисович.
Не хотел расстраивать сына, но вся мучительная боль и так отражалась у него на лице. При малейшем движении. При каждом глубоком вздохе.
Странно, но он совсем не удивился моему появлению. И даже не поинтересовался, почему я пришла вместе с Макаром.
А я же места себе не находила. Смотрела куда угодно, но только не на Дмитрия Борисовича.
Ужасно больно было видеть в нем угасающего человека. Тающего прямо на глазах.
— Это хорошо, потому что мне нужно тебе кое-что рассказать, — сказал Макар несколько нервно, покосился на меня. Он словно искал во мне поддержку.
Я буквально заставила себя пройти ближе к нему. Остановилась у подножия кровати и обняла себя руками. Волнительно было до трясучки.
— Та-а-ак, — подозрительно прищурился Дмитрий Борисович, перевел взгляд с меня обратно на Макара. — Неужто вы вместе?
— Я бы так не сказал, но мы были когда-то вместе. Два года назад.
Мужчина вздохнул, поджав тонкие губы. Он попытался принять сидячее положение, но любое движение доставляло ему боль. Хоть он и старался не показывать вида.
Макар заботливо помог ему справиться с подушкой. Он поправил ее, подложил ему под спину.
— Так странно, — произнес Дмитрий Борисович наконец-то. Задумчиво. Мысленно он вел рассуждения, а потом решил их озвучить: — Алён, ты ведь всегда казалась мне здравомыслящей девушкой, но что... Что ты нашла в моем сыне? Он же упрямец, раздолбаем был.
Удивительно, но даже будучи при смерти, этот мужчина не упускал возможности подколоть Макара.
Он заставил меня улыбнуться. На миг забыть, по какой причине мы здесь находились.
Я посмотрела на Макара, а тот тоже всячески подавлял улыбку.
— Не знаю, так уж сложилось, — ответила я почти беззвучно и совершенно беззлобно.
— А если серьезно, то я подозревал, что вас двоих связывало что-то. Так... лишь предположения, — следом Дмитрий Борисович застал меня врасплох.
И Макара, судя по всему, тоже.
Улыбка резко сошла с лица. Он встрепенулся. А я попятилась назад и, потеряв устойчивость в ногах, опустилась на стул, стоявший у стеночки напротив больничной кровати.
Что?
Неужели его отношение ко мне
— Не понял... Что еще за предположения? — пришел Макар в изумление, он струной натянулся, напрягся.
— Ну ты же мне рассказывал о той девушке, которую по глупости своей упустил. По твоим довольно красочным рассказам я нарисовал себе ее портрет, — перевел мужчина на меня взгляд, от которого я сгорбилась. — И почему-то первой мне на ум пришла Алёна. Не могу найти этому объяснений. Совпадений было уж больно много.
— Ну вот что ты сочиняешь? Когда бы я тебе рассказывал об Алёне? — фыркнул Макар в неверии.
— А ты тогда от наркоза отходил. Бредил, не помнишь наверное, — усмехнулся Дмитрий Борисович по-доброму.
— Да ладно! — вспылил вдруг Макар, однако гнев его махом сошел на нет. — Постой, я чёт не врубаюсь. А ты чего ждал-то? Раз ты догадался, почему сразу не сказал, что Алёна на тебя работала?
— Ну, насколько мне известно, у Алёны на тот момент уже своя жизнь была. За нее я не имел права решать, но и тебя мне обнадеживать как-то не хотелось. Я ж не был уверен на все сто, а от тебя словечка лишнего не вытянешь, — нахмурился Дмитрий Борисович. — Я понадеялся на случай.
Я неестественно прочистила горло и тогда мужчины синхронно уставились на меня.
— Прошу прощения, а когда все это было? — спросила я, потерянным взглядом посматривая то на Дмитрия Борисовича, то на Макара.
— Три месяца назад примерно, — ответил последний, тем самым подтверждая мои догадки.
Должность я заполучила как раз три с небольшим месяца назад.
Кошмар... Все разом рухнуло. Все мои труды вмиг обесценились. А я-то наивно полагала, что заслужила повышение по праву. Так нет! Благодаря догадкам Дмитрия Борисовича и только...
Нет, я конечно признательна ему за все, что он для меня сделал. Но данная новость значительно понизила планку моей самооценки.
Зато я теперь могла исключить элемент случайности. Наша встреча с Макаром оказалась не банальной случайностью, не стечением обстоятельств, а подстроенной ловушкой. Нас обоих заманили в нее... как каких-то подопытных хомячков.
— Да. Тогда я намекнул Макару, что после реабилитации ему надо срочно возвращаться домой, в городе счастье свое искать, а он в протест, — сдавленный голос Дмитрия Борисовича вернул меня в реальность.
— Какой реабилитации? — снова вмешалась я в диалог, предположив, что речь шла о наркологическом диспансере, в котором Макар проходил лечение. Или что-то вроде того.
Две пары глаз вновь взирали на меня так, будто впервые увидели. Русаков смотрел непонимающе, а Громов — предупреждающе.
— Ты ей что, не рассказал? — озадаченно прошептал Дмитрий Борисович, приподняв широкую седую бровь.
— Нет, — ответил Макар ему сквозь зубы, а после обратился уже ко мне: — Аль, да простая реабилитация. Ногу лечил, я же тебе говорил.