Прости за любовь
Шрифт:
Погода прям под стать моему депрессивному настроению. Дождь непрерывно льёт уже несколько дней подряд.
Да и пусть лупит. Солнце бесит и раздражает как никогда.
Прикрываю веки.
Вспоминаю, как целовал и сжимал в объятиях девчонку, чувства к которой за прошедший год стали настолько сильны и неконтролируемы, что едва не лишили меня жизни. Хах. Причём в прямом смысле этого слова.
И знать бы, была ли хоть какая-то взаимность с её стороны?
Она столько раз меня бортовала, но в тот вечер…
Осторожный стук в дверь вынуждает меня вынырнуть из своих мыслей в реальность.
Музыка из мультика про крокодила Гену и Чебурашку не мерещится же не? Или еду крышей?
Растерянно моргаю, глядя на то, как в палате появляются сперва шары, а затем Илона, держащая их в руках.
Следующей заходит моя сестра София. Она несёт торт с горящими на нём свечками. А уже за ней подтягиваются все остальные. Друзья: Макс, Паша, Денис. Мать с отцом, бабушка и Милана.
Все до единого в праздничных колпаках. Ну и зрелище.
Безголосый Ромасенко заводит небезызвестную «Пусть бегут неуклюже». К нему присоединяется нестройный хор голосов.
Офигеть. Я и забыл о том, что сегодня мне исполняется восемнадцать.
Вот уж не думал, что проведу этот день в больничной койке…
— Сынок, с днём рождения!
Мать подходит ко мне первой. Со слезами на глазах целует, прижимаясь тёплыми губами к моему лбу и щекам.
— Очень тебя люблю, родной.
Здоровой рукой приобнимаю её хрупкую фигуру.
— И я. Прости, мам, — всё, что удаётся сказать в ответ.
— Перестань, — отодвигается и ласково касается ладонью моего лица. — Выздоравливай, пожалуйста.
Подмигиваю, кивнув.
Нельзя показывать, как мне херово. Она итак дико переживает.
— Не пугай нас так больше, Кучерявый, — отец выставляет кулак вперёд.
Этот жест отзывается горячим жжением в области солнечного сплетения.
Я прислоняюсь к нему своим. Как в далёком детстве.
Всхлипнув, за его спиной начинает плакать бабушка.
— Ба…
— Мой красавчик. С совершеннолетием тебя! — шмыгая носом, спешит ко мне.
— Не реви. Чё ты?
— Не буду, не буду.
— С днём варенья, братиш! — произносит Милана, быстро чмокнув меня в левую скулу. — Уши сегодня не трогаем, так и быть! Но потом, будь уверен, я оторвусь по полной.
— Лады.
— Бро, с днюхой! Держись.
— Всего желаю, от души!
— Потерпи немного. Слово даю. Как только Айболит поставит тебя на ноги, отпразднуем твои восемнадцать так громко, что Красоморск охренеет! — обещает Ромасенко. — Замётано?
— Да.
Обмениваемся с пацанами рукопожатиями.
Вижу, как искренне стараются подбодрить меня. Очень это
— С днём рождения, тебя, — улыбаясь, произносит Илона, подошедшая к моей постели.
Оставляет на тумбочке упакованный в крафтовую бумагу подарок. Снова переводит на меня взгляд.
Слава Богу, в её глазах ни слёз, ни грёбаного сострадания. Она, пожалуй, единственная из всех, кто понимает, что мне это категорически не нужно.
— Пусть твои восемнадцать подарят тебе нечто особенное.
— Чё там карты говорят про моё будущее?
Меняется в лице.
— Я больше не раскладываю, — отвечает тихо.
— Эу, у меня тут свечи сгорают, вообще-то! — недовольно ворчит мелкая.
— Скорее загадывай желание, милый, — засуетившись, торопит мама.
— Самое-самое.
— Быстрее!
— Думай!
— И задувай.
Ясно, что это — чушь бредовая, но демонстрировать характер в тот момент, когда близкие и родные люди пытаются тебя поддержать — верх цинизма.
Загадываю дурацкое желание. Оно, естественно, связано с человеком, которого я отчаянно хотел бы видеть здесь сегодня.
Задуваю свечи, ощущая острую боль в груди.
Кашляю.
Не сросшиеся до конца рёбра передают привет.
— Ура! — орут ребята. После чего раздаётся звук хлопушки.
— Ну вы придумали, товарищи! — ругается медсестра, глядя на дымящиеся свечи и парящее в воздухе разноцветное конфетти. — А убирать кто будет?
Что интересно, в последствии я надолго забуду про этот эпизод и вспомню о нём лишь тогда, когда моё желание неожиданно исполнится.
Дни сменяют друг друга. На календаре последний месяц лета — август.
Моё состояние понемногу улучшается, однако врачи по-прежнему отказывают в выписке. И это, знаете ли, начинает серьёзно напрягать.
— Привет, бро!
Молчу в ответ на приветствие Горького.
Всё вокруг раздражает. Даже друзья, которые навещают с бесящей периодичностью.
— Ставь пакет сюда, Паш.
— Здорово!
— Здоровее видали, — ворчу себе под нос.
— О-о-о, — тянет Ромасенко. — Ты не в духе, Кучерявый?
— Судя по всему, да, — хмыкает Илона, глядя на мою недовольную рожу.
— А чё такое?
Да действительно, чё.
Захлопываю увесистую записную книжку, подаренную Вебер.
Дорогой кожаный переплёт. Массивные кольца. Мягкая бумага, которую приятно трогать пальцами.
От нечего делать я взялся за старое. Пишу в этом блокноте тексты.
— Марс…
— Как погуляли в субботу? — ровным голосом интересуюсь.
Не хочу злиться и обвинять их в том, на что они имеют полное право, однако на деле выходит совершенно иначе.