Простительные грехи

Форрест Аделаида

— Мама всегда давала мне свободу, ты же знаешь. Явин действительно заинтересован в том, чтобы быть братом, только когда ему это удобно, и как бы я его ни любила, он слишком занят работой, чтобы когда-либо быть рядом, понимаешь? — Он кивнул, и его губы скривились. Я надеялась, что со временем отношения между двумя мужчинами в моей жизни наладятся, и мой брак с Лино в конце концов сблизит нас с братом. — Он держит меня на расстоянии, потому что никогда не может рассказать мне о своем дне. Он думает, что я настолько невинна, что никогда не была в стриптиз-клубе, иначе я пришла бы в ужас от того, что он мог бы мне

рассказать. У нас нет ничего общего.

Я снова сделала паузу, давая ему обдумать это. Я знала, что он и Явин были близки, но Явин никогда не прилагал таких усилий, как Лино.

Теперь стало понятно, почему.

— Он любит тебя, — ответил Лино.

— Я знаю, что любит, и я люблю его. Надеюсь, теперь, когда я стала женой члена семьи, он почувствует, что может быть более откровенным со мной, но сначала посмотрим, как он примет этот брак. В любом случае, Коннор не хотел, чтобы я выходила из дома. Но это было не из соображений безопасности, он маскировал это под желание быть со мной. Но потом он игнорировал меня. В конце концов, я просто перестала выходить из дома, если только не с тобой. Он винил меня за это, когда я возвращалась домой, но он никогда не проявлял никакого интереса к тому, чтобы позвонить мне или узнать, где я. Его никогда не волновало, в безопасности ли я.

Я прервала болтовню, потому что мне действительно не хотелось вдаваться в подробности моего брака с Коннором. Не больше, чем было необходимо, но отчасти казалось, что важно дать Лино понять, что для меня значило то, что он меня искал.

— То, что ты бросил все свои дела, вызвал команду, чтобы найти меня, звонил и писал Явину, все эти вещи. Это мило. Это заставляет меня чувствовать себя любимой. Приятно знать, что кто-то беспокоится обо мне. Это заставляет меня чувствовать, что, может быть, всего на одну секунду, — я центр твоего мира.

— Ты — центр моего мира, Самара. Ты — все для меня.

Я подавила слезы при этом заявлении.

Я провела пальцами по татуировке глаза на его груди, чувствуя себя так, будто увидела ее впервые. Слова, которые он сказал о ней, его все, несколько недель назад.

— Это я, не так ли? — Я спросила.

— Да, Голубка. Это ты. Мы с Маттео сделали их вместе. Татуировки, которые напоминали нам о женщинах, которых, как мы думали, у нас никогда не будет. Чтобы мы могли всегда носить с собой частичку вас, — пояснил он. Я никогда не видела татуировку Маттео, никогда не видела этого брутального мужчину без костюма, так что я не могла знать, какую татуировку он сделал для Айвори.

Я только надеялась, что она была такой же красивой, как у Лино.

— Ты пытался рассказать мне о своих чувствах, а я не слушала, — прошептала я. — Мне жаль. Очень жаль.

— Ты не была готова. Это не то, о чем тебе нужно сожалеть, Голубка. Наша жизнь и наши отношения не были легкими, и, наверное, никогда не будут. Не при той жизни, которую я веду. Я бы отказался от всего этого ради тебя, если бы ты попросила. Теперь, когда Маттео главный, мы можем уйти, и это будет безопасно.

— Я бы никогда не попросила тебя уйти от своей семьи. Они любят тебя, и ты любишь их. — Я перекатилась на бок, чувствуя, как его рука опускается на мое бедро, и он улыбнулся мне.

— Я знаю, что ты этого не сделаешь, и я люблю тебя за это еще больше. Ты принимаешь меня,

всего меня. Таким, какой я есть, хотя ты знаешь, что я не идеален. Что я не очень хороший человек. — Я обхватила руками его бедра, прижалась к его обнаженной груди и наслаждаясь тем, как он пахнет не только собой, но и мной. Как будто я была его частью, вплоть до его запаха.

— Ты хороший человек для меня. Это все, что имеет значение.

Его губы коснулись моих, и он пробормотал с улыбкой.

— Я люблю тебя, жена.

Я улыбнулась в ответ, вскочила с кровати и подошла к шкафу, чтобы достать коробку, которую прятала за обувью. Мне пришлось скинуть туфли, чтобы взять ее, но вскоре моя маленькая коробка с воспоминаниями была в руках. Когда я вернулась в спальню, Лино уже сидел на кровати. Простыня обвилась вокруг его талии, скрывая ноги, а он прислонился к спинке кровати и с любопытством смотрел на меня.

— Я… Я хотела, чтобы они были у тебя. Чтобы ты знал, что я чувствовала. Тебе не обязательно их читать, но…

— Что это? — он потянулся вперед, выхватывая маленькую коробочку из моих рук.

— Мои дневники. С того дня, как мы познакомились, до дня, когда закончили школу. Я перестала вести дневник в тот день. Я отказалась от нас и поняла, что записывала нашу историю любви, или то, что я считала нашей историей любви, чтобы однажды оглянуться назад.

Он достал из коробки один из фиолетовых блокнотов и открыл случайную страницу, и я вздрогнула, увидев огромную надпись «миссис Анджелино Белланди», которую я нацарапала вверху страницы. Должно быть, это было в средней школе, чтобы я была настолько открыта в своих чувствах, настолько уверена, что наш брак состоится. Моя уверенность угасала по мере того, как я становилась старше, а Лино встречался с другими девочками в школе. Я сглотнула, нервно переминаясь с ноги на ногу, пока он читал все ужасные и унизительные признания в любви, которые были на этой странице. Когда он достал из коробки второй и третий блокнот и стал перелистывать страницы, пробегая их быстрыми движениями глаз и впитывая все мои унизительные воспоминания, мне захотелось умереть. Хотелось заползти в какую-нибудь нору, но вместо этого я заставила себя залезть в кровать.

Его глаза, наконец, встретились с моими, в них на мгновение вспыхнул жар, прежде чем он встал и вышел из комнаты, даже не потрудившись прикрыть свою наготу. Я смотрела ему вслед, и взглянула на коробку с журналами, гадая, не зашла ли я слишком далеко. Может быть, из-за них я выгляжу более мерзкой, чем хотела, учитывая, что он признался, что все это время испытывал ко мне чувства. Мой взгляд упал на открытый блокнот, на набросок нашей маленькой семьи, которую я себе представляла. Лино и я, четверо наших детей и собака.

Через мгновение он вернулся, что-то сжимая в руке, и направился прямо в ванную. Я последовала за ним с бьющемся в горле сердцем, а он стоял там с высокомерной, довольной ухмылкой на лице. Подняв пакет в его руке, я почувствовала, как мои глаза расширились при виде моей упаковки с противозачаточными средствами.

— Что ты делаешь? — Спросила я.

Он вытащил одну таблетку, и она попала в унитаз.

— Лино! — Запротестовала я.

— Мне надоело ждать, — заявил он, не отрывая от меня глаз, и вытащил вторую таблетку. Снова раздался всплеск.