Просто солги
Шрифт:
На меня уставлены две пары карих глаз. Непохожих: у Леи глаза узкие, а у Жи, наоборот, широкие.
И, кажется, они до сих пор не могу понять, почему я все еще не могу успокоиться. Они думают, наверняка, одинаково. Думают, что жизнь сломала Кесси пополам, предполагают, что у Кесси уже поехала крыша. Предполагают. И они почти уверены в этих своих предположениях.
Жи меня любит, искренне, по-настоящему, слепо. А вот Лея пытается меня понять, раскусить, разгадать. Я не мешаю ей — просто не
Они обе рядом, обе — моя единственная, настоящая семья. Обе — проститутка и малолетняя дочка наркомана, сбежавшая из дома своих опекунов. Они обе — рядом. И от этого мне становится легче.
Я прекращаю смеяться, и по телу пробегает легкий холодок, такой немного отрезвляющий.
В этом доме, в "не моей комнате" стены тонкие, слышно все. Но иногда я думаю, что это не стены картонные, а это я просто слышу все, что не надо. Все, что не положено.
— На, выпей. — Лея протягивает мне стакан с какой-то бурой жидкостью на дне. По одному запаху я определяю скотч, и вспоминаю, что Ким в тот день тоже пил именно этот ядовитый напиток.
Я недоверчиво разглядываю плещущуюся на дне стакана жидкость, то прищуриваясь, то прикрывая по очереди левый и правый глаз. Затем резким движением осушаю стакан и чувствую, как горькая жидкость начинает медленно стекать вниз по пищеводу.
На вкус скотч гораздо вкуснее, чем пиво, но я понимаю, что много этого огненного напитка мне не осилить.
Встретившись взглядом с двумя парами карих глаз, я не выдерживаю и вновь прыскаю. Но на этот раз быстрее снова становлюсь серьезной.
— Чувствуешь, Лея? — Даже в малом количестве алкоголь действует на меня крайне губительно — я чувствую это, но не могу ничего с этим поделать. — Чувствуешь весну? Джен выходит замуж весной.
Лея смотрит на меня с явным неодобрением, но мне все равно. Я немного пьяна, немного одурманена собственной победой и могу позволить себе быть развязной хотя бы в этот вечер.
— Джен — это твоя подруга? — после минутной паузы с трудом выдавливает из себя Лея. Она хочет промолчать — я знаю, но не может, потому что уверена, что мне нужна срочная психологическая помощь.
— Джен — это его подруга, — как бы между прочим поясняю я и поднимаю в воздух стакан, а затем пригубляю. Я забываю, что стакан уже пуст, но запах все равно чувствую.
— Когда вы переезжаете с Жи?
Сквозь легкую дымку перед глазами я бездумно гляжу на маленькую девочку, сидящую напротив меня и смотрящую на меня с огромной надеждой. Она верит в меня, верит, что Кесси — это ее билет в счастливое будущее. Безоблачное, беззаботное, без этих тонких стен, через которые все слышно. Каждое слово, каждый стон.
— Сегодня вечером, — сообщаю я и громко икаю. — Да, сегодня же вечером.
Впервые
И, не говоря ни слова, я с грохотом опускаю стакан на прикроватную тумбочку и нетвердой походкой покидаю комнату.
В этот день мне хочется быть распутной, неправильной. Хочется мысленно показать Киму средний палец и громко рассмеяться ему в лицо. Хочется, чтобы он увидел, как я могу жить и без него.
Толкаю первую попавшуюся дверь, и я не совсем до конца понимаю, что пытаюсь этим сделать, что кому доказать.
Но, по сути, это уже не важно.
В комнате Джо. И еще какая-то полногрудая кукла. Одежда на полу, запах стоит омерзительный.
И никак не могу понять, почему мне стало плевать. На все. На всех. На Джо, на эту его куклу, которую я прежде уже, конечно, видела, только не спрашивала ее имени.
С ядовитой улыбкой отсалютовав Джо и его подружке, я покидаю комнату.
…
Каково это — быть Робин Гудом двадцать первого века? Убивать одних, чтобы жили другие.
Каково это — смотреть в глаза своему "напарнику" и знать, что он думает про тебя? Про таких, как я, говорят "надежная". Да-да, что бы ни случилось, я всегда прикрою ему спину.
Джо делает вид, что ничего не произошло. Что я не видела его с другой девкой в нелепой позе. А он не видел меня напившуюся в хлам. Если не обращать внимания на подробности, то, по сути, это честная сделка.
— Готова? — со всей серьезностью спрашивает он, а я только ехидно улыбаюсь.
— Когда-нибудь было иначе, напарник?
— С каких это пор ты зовешь меня напарником? — интересуется, что б его.
— С тех самых, как ты решил переиметь всех девок в борделе, — бросаю я. Но не сразу понимаю, что делаю ошибку.
Он щурится, и улыбка на его лице становится более опасной, чем когда-либо до этого. Опасней, чем Джо, — это надо постараться.
— Ревнуешь, детка?
— Слушай меня, засранец. — Шприц с ядом послушно ложится в нагрудный карман. Одеваю перчатки — это чтобы следов не оставалось. — Ты мне — никто. И я тебе — всего лишь оружие массового поражения. Давай не пересекать границу, а?
Он мне не верит — я чувствую. Не верит каждому моему слову, произнесенному в этот момент. Не верит, что я могу вот так просто говорить. Он-то думал, что я никогда не стану сильнее.