Просто спасти короля
Шрифт:
Один или два монаха тоже упали, обливаясь кровью, но это были, скорее, результаты промахов. В них специально никто не целил - зачем тратить болты на столь никчемные цели! Затем из лощины между холмами, шагах в пятистах слева от дороги, вылетела плотная группа всадников - на глаз не менее полутора сотен. Грамотно разворачиваясь в атакующий порядок, они понеслись к голове остановившейся колонны.
Капитан охраны Альберто Коллеоне, сопровождавший процессию от самого Рима - сначала в Иерусалим, а потом и сюда, во Францию - понял, что это конец. Самое большее, что оставалось ему и десятку его пока еще живых латников - это подороже продать свои жизни.
Капитан обернулся, желая подбодрить выстроившихся рядом воинов, и на мгновение забыл даже о летящей на него кавалерийской лаве! Потому, что увиденное им просто не могло быть!!!
Смиренные служители Божьи, вместо того, чтобы забиться под телеги, делали что-то совершенно невероятное! Десятка три святых братьев уже разобрали из повозок невесть как оказавшиеся там длиннющие копья и во всю прыть мчались к голове колонны.
Еще с десяток вытащили оттуда же составные сарацинские луки. "Каждый стоит в Европе целое состояние..." - отрешенно подумал капитан. Братья же, навалившись на луки всем телом, удивительно ловко накидывали тетивы. Первый же залп в сторону кустарника был награжден дикими криками, которые, правда, очень скоро затихли.
– Арбалетчики противника подавлены, - все так же заторможено размышлял капитан, как будто наблюдал полковые учения, а не стремительную схватку опытных воинов, дерущихся здесь не на жизнь, а на смерть. Затем удивительные лучники стремглав бросились под защиту выстроившихся полукругом копейщиков и начали с нечеловеческой скоростью метать стрелы в накатывающуюся лавину.
Оставшиеся последними монахи столь же быстро достали из повозок длинные, узкие, чуть изогнутые мечи и едва ли не в одно мгновение выстроились вторым рядом за копейщиками, закрывая собой промежутки между ними.
Что-то неправильное в их силуэтах никак не давало мессеру Коллеоне сосредоточиться на предстоящей битве. И тут до него дошло: монахи держали по мечу в каждой руке!
Капитан провел на войне всю свою жизнь. Первого сарацина четырнадцатилетний Альберто убил в бою под Акрой. И, в отличие от многих прибывающих из Европы рыцарей, он не был склонен недооценивать грозную силу врага.
Особо недоброй славой пользовались у европейцев те редкие сарацинские витязи, что бились без щита, но с двумя мечами. Их невероятная скорость, изворотливость, удивительная сила удара просто завораживали! Лишь полностью закованный в сталь рыцарь мог противостоять этим прославленным воинам. Простому же латнику они не оставляли ни единого шанса. Воистину, хозяева песков! Но здесь?! В самом сердце Франции?! Монахи?!!!
Основательно поредевшая, но все еще грозная - не менее пяти-шести десятков всадников - конная лава, между тем, была уже в двадцати шагах. Яростные крики, оглушительный грохот копыт, - казалось, несущаяся навстречу мощь легко сомнет тоненькую цепочку людей с их жалкими соломинками в руках!
В это мгновение один из монахов выкрикнул какую-то гортанную односложную команду. В ту же секунду копейщики присели на одно колено, уперев в землю тупые концы копий и направив хищные острия в грудь несущимся лошадям. Закованную в металл тяжелую рыцарскую конницу это бы, конечно, не остановило. Однако, нападавшие были вооружены значительно легче и явно не слишком заботились о бронированной защите коней. И нервы благородных животных не выдержали. С неистовым ржанием они начали замедлять свой бег, отчаянно сопротивляясь воле наездников, взвиваясь
Раздалась еще одна столь же короткая команда, и копейщики встали, взяв копья наперевес. Шаг - казалось, вся шеренга шагнула одновременно, как одно существо - и хищные жала вонзились в оскаленные морды несчастных животных. Жалобный, почти человеческий вопль, вырвавшийся из десятков лошадиных глоток, заставил сердце капитана сжаться от жалости. "Нет, воевать с лошадьми - это бесчестно..." - совершенно некстати подумалось ему.
А лошади неведомого противника, тем временем, взвивались на дыбы, падали, перекатывались по земле, стремясь сбросить с себя всадников. Несколько секунд, и вот уже лишь один человек, невероятным образом сумевший удержаться в седле, мчался обратно в холмы. Спешенные разбойники, кого не слишком покалечило в свалке, поднимались меж тем, обреченно вынимая мечи, булавы, секиры. И тогда сквозь промежутки между копейщиками на окровавленную, истоптанную конями поляну протекли мечники.
Если бы капитану Коллеоне довелось когда-нибудь наблюдать работу бензиновой газонокосилки, скорее всего именно с ней он сравнил бы действия смиренных братьев-монахов. Но, увы, почтенный капитан никогда не видел этого, столь полезного в хозяйстве, агрегата. А значит, и сравнить происходящее на его глазах ему было просто не с чем.
Шестьдесят, от силы сто ударов сердца, и все было кончено. Раненных не оказалось. А кинжал капитана так и остался в ножнах. Монахи деловито вытирали окровавленные лезвия и столь же деловито складывали оружие обратно в повозки. "Как огородный инвентарь после работы..." - почему-то подумалось мессеру Коллеоне.
Когда оружие было сложено, а убитые латники из отряда Коллеоне и один погибший монах переданы святым сестрам из монастыря для погребения в освященной земле, вдалеке показалась еще одна группа всадников. "Господи, неужели еще одна шайка!" - взмолился мессер Коллеоне.
Однако приближавшиеся не выказывали никаких враждебных намерений. Несколько рыцарей, в окружении оруженосцев и конных латников остановились в пятидесяти шагах от места битвы, вперед выехал предводитель.
– Кайр Меркадье, - представился он. По поручению короля Ричарда осматриваю примыкающую к переправе местность. Мы услышали звуки боя и поспешили на помощь... Однако, похоже, опоздали.
– Да, - ответил человек в сутане, - моей страже удалось справиться с нападавшими, хотя и ей, увы, немало досталось.
Меркадье с большим сомнением покосился на без малого полторы сотни убитых, затем на сиротливо стоящий десяток латников Коллеоне, однако ничего не сказал. - Не соизволите ли представиться, мессир?
– Охотно, - ответил человек в сутане. Мое имя Пьетро да Капуа.
– Святой отец на мгновение замолк, а затем продолжил.
– Кардинал и легат его святейшества Иннокентия III.
***
Винченце Катарине был взбешен! Нет, он был в ярости!!! Дело, казавшееся столь простым, обернулось потерей тысячи серебряных денариев! Полторы сотни отборных головорезов не смогли управиться с парой десятков охранников! Ну, где это видано?!
Нет уж, вторую-то тысячу они у меня ни за что не получат! Нет результата - нет расчета. Покажите мне купца, который рассудил бы иначе! Забрать бы еще аванс, но, увы - что попало в цепкие лапы Роже-Сицилийца, то не вытащит даже Господь наш на Страшном Суде. Хотя, попробовать все равно стоит.