Простодушны и доверчивы
Шрифт:
— Когда идём? — тут же нарисовалась в дверях младшая.
— Тебе придётся остаться, — убила Лёка на корню детскую радость.
— Почему я?! — возмутилась Ветка.
— Потому что без Лады Всеславны не обойтись, — вновь с ходу догадался полковник и встал.
— Давайте без неё обойдёмся, — не сдавалась Ветка, тыча пальцем в сестру. — Нет, ну здорово устроилась: и жениха ей, и драйв. А я тут сиди, как приклеенная.
— Можешь лежать, как приклеенная, — предложила бабуленька в качестве альтернативы.
Поднялась,
— Пошли уже.
Они стояли на опушке весёленького, осыпанного нежной весенней зеленью леска. Справа игриво повиливала чистая речушка. А слева от Лёки стояла… Если не княгиня, то очень богатая боярыня.
По примеру младшей внучки, Лада Всеславна так же не захотела позориться в посконно-домотканой убого украшенной рубахе. Теперь на ней красовался длинный малиновый шитый серебром опашень с частыми золотыми пуговками по всей длине. Рукава висели аж до самой земли — сквозь пройму, что шла от плеча, бабуленька выставила руки в белом шёлке. Белыми были и шитые жемчугами высокие поручи, и широкое оплечье. Поверх оплечья на шее меховой воротник.
Венчал композицию — как и положено — венец. Жемчужный с большим красным камнем над переносицей. Под венцом голова укутала в тончайший розовый шёлк — замужней бабе негоже ходить простоволосой.
— Да, — с величавым кокетством повела головушкой матушка-боярыня, покосившись на внучку смеющими глазами.
— Красотища, — похвалила та и аккуратно уточнила: — Ворованное?
— Честно взято! — возмутился поклёпу добытчик в неизменной рванине.
— Честно и ты? — позволила себе не поверить Лёка.
Нешто-Нашто привычно надулся.
— Отстань от человека, — державно молвила бабуленька, обласкав взглядом своё так называемое кромешное оружие в левой ладони. — Он старался. И, между прочим, угодил.
— Как бы не перестарался, — в притворном гневе нахмурился воевода-батюшка. — А то голым в Африку пущу.
— Чего я там забыл? — поразился Нешто дурацкой угрозе.
— Чего здесь потеряли?! — сурово вторил ему объявившийся Хозяин Леса, потрясая кулачками.
Маленький — метр с кепкой — сморщенный дедок в длинной травяной рубахе без штанов. В левом кулачке пучок веток, в правом берёзовая дубина — тоже метр с кепкой. Но рука у Лешего была крепка: дубиной поигрывала, будто прутиком.
— Доброго дня, Хозяин, — поклонился ему в пояс древний богатырь, едва не сронив сидящую на плече игошку.
— Чего на людей бросаешься? — проворчала та. — Хлопотун необузданный. Прибираешься, так и дале прибирайся. А мы тут мимоходом. Дойдём до речки и в обратку.
Леший вдруг насторожился:
— В обратку-то по своим следам, что ль?
— По ним, родимый, — благостно молвила бабуленька, также кланяясь в пояс.
— Как же… по своим-то? — не слыша и не видя её, забухтел Леший. — Ты меня, матушка извести задумала? — с опаской покосился бедолага на безмятежно улыбавшуюся
— Чевой-то? — отмахнулась та. — Живи себе в радость. Никто тебя не ущемит, — и вдруг тихо, но веско пообещала: — Слово моё твёрдое.
Полковник всё подмечал, всё срисовывал влёт. Его брови удивлённо дрогнули. Но от комментариев дед отказался.
— Коль так, ступайте, — моментально успокоившись, солидным баском благословил их хозяин сектора. — А мне и без интересу, чего вы здеся натворить замыслили.
Объявил о своём нейтралитете и улизнул: я не я, и хата не моя.
— Нешто, — вдруг нахмурился дед, — что-то у меня сердце не на месте. Может, вернёшься?
— Чего я там забыл? — удивился тот, явно не желая покидать тёплую компанию.
Бабуленька с полуслова поняла, чем озабочен супруг:
— Нельзя оставлять дом без мужского пригляда. А в отсутствие воеводы лишь ты его можешь защитить. Как родич и первый по старшинству мужчина. Кому ещё доверить такое дело, как не тебе?
— Если так, — тотчас выгнул тощую грудь смешной безобидный, в сущности, дух, — то оно и верно. А то с балаболки Ветки какой толк? Ей бы тока в компутере своём торчать. Надо приглядеть, — закончил он строгим голосом педагога со стажем и улетучился.
— Пошли, воевода, — понукнула Шанель, привычно крутя лапками. — А то до вечера не управимся.
— Дом надолго оставлять нельзя, — согласилась Лада Всеславна.
Они дошли до речки: свободно, никто им не препятствовал. А вот когда развернулись и направились обратно, тут и началось.
— Погоди-ка, — внезапно хлопнула деда по плечу донельзя сосредоточенная игошка.
Тот остановился, как вкопанный. Бабка, семенившая за ним след в след послушной Жучкой, налетела на главу семейства. Внучка на бабку…
— Проблемы? — уточнил полковник.
И в руке его моментально появилась рогатина. Шанель спрыгнула на землю и немного попрыгала поперёк их пути.
— Да, вот какое дело, — наконец, объявила она, — след ваш кто-то подленько подвинул.
— Нарочно? — поджав губы, сухо осведомилась боярыня Лада, грозно обозрев округу. — Уж не хозяин ли наш милостивый?
— Он, — поддакнула игошка, хмыкнув: — Милостивец двоедушный, — и вдруг заквакала, заверещала на весь лес: — Не серди меня, беспортошник малахольный! Ты меня знаешь! Не спущу!
— Ох, и сурова ты матушка, — шутя, заметил воевода.
— Что ж поделать, батюшка, — в тон ему посетовала игошка и велела: — За мной пойдёшь. Куда я пузом шмякнусь, туда и ногу ставь. Да гляди: не промахнись.
— Леший следы запутал, — пояснила внучке бабуленька и поддёрнула опашень аж до колен: — Смотри мне под ноги
Дальше они выписывали немыслимые зигзаги и петли. На обратный путь потратили времени впятеро больше, но благополучно вернулись в исходную точку… Оказавшись в чистом поле. Среди гулявших туда-сюда золотых ржаных волн.