Просторы Многомирья
Шрифт:
— …Ничего, верьте в лучшее. Ну а если я совсем перестану светить — ваша единственная надежда, успеть добежать до поверхности. Там, где светит солнце, у него нет сил…
И тут Крылов сорвался с места, и словно ураган, словно снаряд, запущенный из пушки, ослепительно-сверкающим изумрудом пронёсся десятки метров, и врезался в средоточие тьмы.
Это был громадный клубок из чёрных, шевелящихся волокон; это был живой, страшный вихрь, который новой колонной, большей из всех, вздымался в центре этой залы. Это от него вытягивались во все стороны отростки,
Когда Крылов столкнулся с ним, свет и тьма перемешались; изумрудные и чёрные полосы впились друг в друга, и неясно было, кто победит в этой схватке…
Пол и стены залы дрожали, откуда сверху сыпались куски камни, и Винду, Эльрике, а также и Аше приходилось увёртываться от них…
Потом зала передёрнулась так, что Эльрика и Винд покатились по полу, а Ашу вообще отшвырнуло в сторону.
Когда же Эльрика и Винд — пыльные, расцарапанные, поднялись, то увидели, что в центре залы уже не видно ни Крылова ни того тёмного существа; но всё же и полного мрака там не было, а словно бы тлели там изумрудные угли…
Они хотели подойти, посмотреть, что там с Крыловым — жив ли он, но тут услышали слабые стоны. Стонали и люди и не люди…
Обернувшись к стене, Эльрика и Винд смогли разглядеть, что вуалей, которые раньше там были развешены, больше нет, но зато на полу лежат и слабо шевелятся, силятся подняться фигуры.
И первой удалось подняться Яве. Ещё прежде чем юноша и девушка подбежали, она уже вскочила на лапы, и, глядя на Винда, угрожающе зарычала…
Эльрика произнесла:
— Он мой друг, Ява.
А Винду сказала:
— Не волнуйся. Она всё понимает, и, раз я сказала — не тронет тебя…
Среди стонов, всхлипов, причитаний и ругательств выделился один голос:
— Дочь моя…
— Отец! — воскликнула Эльрика и бросилась к императору Пудделу, который тоже лежал на полу, и был так слаб, что едва шевелился.
— Как хорошо, — что ты рядом, — говорил он. — Но что это за место? Почему здесь так холодно и темно?
— А ты ничего не помнишь?
— Я помню, как мы искали тебя — там, на поверхности; потом наступила ночь и началась буря. Сверкали молнии, лил дождь, и что-то начало хватать и утаскивать во тьму моих поданных…
— Мы здесь, ваше величество, — это говорили хэймегонцы, которые находились поблизости. Некоторые из них уже сумели подняться на ноги.
Тихонько повизгивали, чующие множество незнакомых, пугающих их запахов балдоги; а издали доносились ещё и другие, незнакомые голоса. Тем ни менее, можно было понять, о чём они говорят. Большинство недоумевало:
— Где мы? Почему здесь так темно и холодно…
— Если бы ни Крылов, то здесь было бы ещё темнее и холоднее, — произнёс Винд, но мало кто услышал его.
Зато зазвучал другой голос — сильный, раскатистый; и все, кто мог идти, пошли на этот голос.
Вот, что он говорил:
— Я — хранитель Хэймегонского зверинца, и я знаю, что случилось.
Когда они подошли, то увидели, что неподалёку от корабля, который лежал без движения,
Вот он-то и говорил:
— Видите вон там — тёмное, бесформенное?..
И он указывал на слегка подрагивающее нагромождение тёмных волокон за Крыловым.
— Это — Тумуз, порождение далёкого мира Ра. Он был одной из достопримечательностей нашего обширного зверинца…
Тут донеслись голоса:
— Да уж, конечно, знаем мы о Тумузе. Видали…
Это говорили те хэймегонцы, которые пробыли в подземелье особенно долго, и ещё помнили дни величия своей империи.
А длиннобородый продолжал:
— Тумуз питается снами. Кого угодно — человека, зверя или птицу оплетёт он своими волокнами и будет поддерживать между жизнью и смертью — годами, столетьями, тысячелетьями. Когда проклятые варвары напали, большая часть зверинца была уничтожена: особенно варварам понравилась украшенная драгоценными каменьями клетка, в которой сидел Тумуз. Клетку они разрушили, а Тумуза попытались убить своими стрелами, копьями и мечами. Но вреда ему причинить не смогли, зато он оплёл их, и они стали его первыми жертвами…
— Так они здесь должны быть! — закричали хэймегонцы. — Хватайте варваров! Бейте их!..
Но длиннобородый ответил:
— Варвары очнулись первыми, и убежали…
— Так они где-то поблизости?!
— Может, и поблизости, но сейчас они — меньшая ваша беда. Глядите…
И длиннобородый указал на Тумуза, который вздрагивал всё сильнее и сильнее. А его усыпляющие волокна уже начинали тянуться к собравшимся.
Для всех этих людей и нелюдей одна мысль о сне была ужасной — уж очень долго провели они в бездействии; теперь, казалось, они смогут бодрствовать столетьями.
Длиннобородый говорил:
— Тумуз опасается солнечного света, а также — кристаллов аратона с мира Таалл. Именно из этих кристаллов и была сделана его клетка. Кстати, этот корабль — не из аратона ли?
Тут вмешался Винд — он сказал:
— Нет, этот корабль не из кристаллов аратона, он — живой.
Прозвучало несколько вопросов:
— А ты кто такой? На хэймегонца не очень то похож… Скорее — варвар.
Напомню, что у всех хэймегонцев были зелёные волосы, а Винд отличался русой шевелюрой.
Эльрика проговорила:
— Он не хэймегонец, но он и не варвар, а благородный человек, он спас мне жизнь. А я — принцесса Эльрика, дочь императора Пуддела.
Тут, кстати, выяснилось, что в зале имеется ещё несколько императоров, принцесс и принцев, в разное время захваченных Тамузом. Но спорить, кто из них самый главный, не стали, так как Таммуз дёргался всё сильнее.
Длиннобородый говорил:
— Итак, все мы должны подняться наверх, к солнцу.
Ему возразил Винд:
— Далеко вы не уйдёте. Тамуз уже почти очнулся, он быстро настигнет вас, и придётся вам дрыхнуть ещё тысячу лет. Единственная надежда — это Крылов. Именно его света боится Тамуз…