Просторы Многомирья
Шрифт:
— А это я кое-что из своих изобретений на помойку повёз. Безделушки всякие…
Прозвучал хриплый, словно из испорченного приёмника голос существа:
— Идти к переходу. Скорее. Хозяин ждёт.
Соседка отшатнулась, а Степан, проклиная себя, за то, что ввязался в эту историю, молвил:
— Говорящая безделушка. Неудачная попытка создать робота…
И, толкая перед собой коляску, поспешно вышел из подъезда.
На улице светили фонари, прохожие спешили от мороза в свои тёплые дома, а с неба медленно падали снежинки…
Степан, не оглядываясь по сторонам,
— Я же просил тебя: не высовываться. И помалкивай…
Но через пару минут Степан сам нарушил тишину. Он спросил:
— Мы хоть правильно идём-то?
Коляска сильно вздрогнула, и хрипящий голос произнёс:
— Правильно.
— Долго ещё?
— По моим расчетам: примерно два километра.
— Ну, это ещё ничего. Терпимо. Только потом мне сразу домой надо будет возвращаться…
Тут коляска передёрнулась с такой силой, что Степан едва удержал её. Начал было ругаться, но шкатулочник прервал его:
— Надо двигаться быстрее! Проход может закрыться очень скоро…
И теперь коляска уже сама ускорилась, тянула Степана за собой. Тот глянул вниз: думая, что, может, начался обледенелый спуск, но никакого спуска не было, напротив — дорога здесь слегка поднималась вверх. Зато Степан обнаружил, что из днища коляски, пробив его, выдвинулись металлические стержни с проводками и присоединились к колёсам; вот за счёт них и ускорилось движение.
Сначала Степан быстро шёл, а потом уже и бежал за самостоятельно катящейся коляской. Он просил:
— Тише!
Ответ был неумолимым:
— Надо торопиться!..
В принципе, теперь Степан мог просто отпустить шкатулочника, и пускай бы он катился сколь угодно далеко. Ведь не вернулось бы оно к Степану в квартиру. А что касается вида самостоятельно мчащейся коляски, так пусть это повергает кого-то в шок. Ему то какое дело? Кто докажет, что это его коляска сбежала?..
И всё же Степан не отпускал коляски, и из всех сил бежал за ней. Ему просто интересно было, какова конечная цель этого механизма, что это за загадочный проход, который вот-вот должен закрыться и удастся ли найти гениального изобретателя Якова Фёдоровича Корбузо…
Коляска затормозила на берегу небольшого, расположенного на окраине города озерца. Это было то самое, уже знакомое читателю озерцо, возле которого накануне произошли драматические события: ЧИП вернулся в Многомирье, а Винд едва не погиб, но всё же, стараниями своих друзей, тоже вернулся туда…
Там по-прежнему лежало большое, пробившее лёд дерево; правда уже нарос новый лёд, обхватил его ветви. И именно к основанию этого дерева тащила Степана коляска…
Возле самых корней она остановилась и начала преображаться. Трещали, изгибались, составляющие её детали: собственно, коляска стала частью шкатулочника, который сделался уже даже чуть больше Степана…
Когда шкатулочник начал разрывать нанесённый под корни снег и сами корни, Степан спросил:
— Неужели Корбузо здесь?
— Он ушёл туда, — уверенно ответило существо и продолжило свою работу.
Степан
— Что это?
Шкатулочник ответил:
— Враги завалили проход.
— Значит, ты не пройдёшь?
— Это просто камень. Его можно раскрошить.
И шкатулочник действительно начал крошить камень. При этом летели искры, а составлявшие шкатулочника железки гнулись… Тем не менее, он не останавливался, и работа продвигалась. Если бы Степан не успел отдёрнуться, то просвистевший острый кусок камня ранил бы его…
Через пару минут Степан увидел то, чего уж никак не ожидал. Живущий в холодном и тёмном зимнем городе, он истосковался по этому свету… Хотя это был даже и не свет, а только отблеск света, но зато настоящий отблеск — тёплый, летний, бархатно-золотистый; он, словно ласковый, невесомый поцелуй прикоснулся к глазам Степана. И отблеск этот исходил из-под корней рухнувшего дерева, из заново пробитого существом прохода. Казалось, что само солнце, устав от весенних и летних трудов, устроило там себе берлогу…
Шкатулочник, изрядно помявшийся, но всё равно проворный и ловкий, начал протискиваться в проход.
Степан проговорил неуверенно:
— Э-эй, слышишь, а мне туда можно? Глянуть-то охота, что там…
Шкатулочник ничего не ответил, но продолжал двигаться. Вот проскользнули и скрылись в этом приятном свете его задние конечности, на которых ещё остались колёса от детской коляски.
И тогда Степан решил, что просто посмотрит, что там внизу, под корнями. Только одним глазком глянет, что источает такой приятный свет, ну а потом, конечно, вернётся — пойдёт домой.
Он согнулся и пополз. Свет становился всё более ярким; Степан уже чувствовал запахи иного мира, слышал непонятные голоса. Затем — выставил перед собой руки, хотел за что-нибудь схватиться, да тут его самого схватили. Это были маленькие, но чрезвычайно сильные, хотя и не железные ручонки. Степана потащили вперёд, и, как он ни сопротивлялся, просто вытянули в Многомирье…
II
Степана Вдовия схватили те самые существа, которые пытались помешать Винду проникнуть на Землю. Напомню, что они были худенькими, жилистыми, ростом едва ли доставали до колена взрослого человека, глаза у них были большими, выпученными, а вместо кожи их покрывала зеленоватая чешуя. Но, несмотря на столь непрезентабельный вид, силы и ловкости им хватало…
Общими усилиями (а их собралось не менее трёх десятков), они удерживали не только Степана, но также и шкатулочника. Впрочем, шкатулочник не рыпался, а вот Степан извивался, пытался вырваться и кричал:
— Выпустите меня! Да вы кто такие?! Выпустите меня немедленно!
Но выпускать его не собирались, зато — схватили за ноги, за руки, да ещё и снизу, под самую спину подхватили, и понесли. Степан возмущался:
— Вы куда меня тащите? Вы разве не понимаете: меня дома ждут: жена, дети… Это что — похищение, да?.. Ну так, значит, и судить вас будут, как похитителей…