Просторы Многомирья
Шрифт:
— Но я докажу!..
— Или ты думаешь, что тебя выпустят в Москву? Чтобы ты рассказывал о Многомирье? О проходе меж мирами?
— Я не стану никому рассказывать.
— Твоим обещаниям не поверят.
— Мне и в Москве не поверят. Если начну рассказывать, то сочтут меня за сумасшедшего.
— Запомни: здесь ты — чужак, ты — враг. И эта фея, Мила — она только хотела разлучить нас; и понесла бы она тебя не в Москву, а к местным судьям. Ты бы сначала сидел в темнице, а потом бы тебя казнили… Но всё, довольно. Я не намерен больше тратить время на разговоры с тобой. Залезай в кабину. Я сделал её специально для
Степан стоял на месте, лицо его было мрачным. И тогда из разросшегося шкатулочника выдвинулась железная лапа, обхватила его за грудь, подняла в воздух и запихнула в кабину. Затем этот похожий на земной самолёт-истребитель слуга ЧИПА поднялся над безмолвным садом и, набирая скорость, полетел прочь. Под его крыльями промелькнул совершенно разоренный городок Тгалин.
III
Говоря о том, что в этой части Многомирья уже известно о возвращении ЧИПА и все считают Степана его сообщником — шкатулочник преувеличивал, чтобы Степан Вдовий следовал в Ой-Чип-он, не помышляя о бегстве. Ну а зачем шкатулочник так делал, читатель узнает позже.
На самом же деле, точно о возвращении ЧИПА знали только каменные Гхалы, и ещё некоторые, наделённые особо тонким магическим даром существа, как, к примеру, колдунья Нэния, которая согласилась помогать Винду и остальной компании.
В Светлограде же поговаривали о том, что в заржавевший Ой-Чип-он просто пробрался некий тёмный волшебник, а чего он там собирался делать — их особо и не касалось. Находилось поблизости от Ой-Чип-она несколько сторожевых постов, так направили туда ещё дополнительную экспедицию, в состав которой входило три десятка воинов, да ещё — пара слабосильных магов. Ещё один маг-лекарь вылетел туда, чтобы вылечить тех воинов, которые были заморожены "чужим колдуном". Но маг-лекарь оказался совершенно бессилен: сколько он не твердил свои заклятья, а воины оставались всё такими же холодными, насквозь промёрзшими, и солнечные лучи не согревали их…
И никто не обратил особого внимания на то, что от Светлограда в сторону Ой-Чип-она полетел ещё один корабль. Да — это был очень красивый, сияющий мягкими изумрудными оттенками корабль, но мало ли прекрасных, удивительных, и всё же уже привычных из-за своего постоянного мельтешения кораблей прилетало и отлетало от Светлограда, столицы империи Ито? Откуда им было знать, что этот корабль живой? Да и вообще — это не корабль, а самый настоящий мир, который постепенно рос, и стремился к тому месту в пространстве, где ему суждено было окончательно остановиться и обрести круглую форму?..
Об этом и лучший друг корабля Крылова — Винд, узнал совсем недавно, об этом и сам Крылов впервые услышал от мудрой колдуньи Нэнии.
А команда на Крылове собралась знатная: здесь и юный Винд, и зеленоволосая Эльрика, и птица Аша и пантера Ява, и колдунья Нэния. Крылов уже настолько вырос, что и громоздкому каменному Гхалу нашлось бы место и на его палубе и в трюме. Но Гхал предпочитал лететь самостоятельно — наевшись изысканной каменной пищи, он выпускал из своего зада плотную струю горящих газов, и, не экономя своих сил, выделывал вокруг корабля замысловатые, стремительный пируэты.
Не отставал от него и ящер Скул, всадником которого был четверорукий Виш — ящеру нравилось состязаться в скорости с Гхалом.
Впрочем,
Но, чем дальше они летели, тем чаще поглядывали на Ой-Чип-он. От Светлограда до Ой-Чип-она — девять тысяч километров, но Ой-Чип-он такой громадный, что и в Светлограде его видят как тёмное пятнышко, которое постоянно висит на одном месте. Правда, большинство Светлоградцев забыли, какую зловещую силу таит в себе это пятнышко, и настолько привыкли к нему, что попросту не замечали…
И вот, на третий день полёта, Ой-Чип-он занял уже большую часть небосвода. Громадной, железной сферой нависал он над ними, и всё-то казалось, что сейчас вот вздрогнет, начнёт падать, обрушится на них, раздавит…
Уже видно было, что железная эта громада не однородна, что пронизывают её бессчётные трещины, а также и просто проходы-впадины, туннели, созданные ещё самими Ой-Чип-онцам, в то время, когда их империя разрасталась…
Винд, Эльрика и колдунья Нэния сидели в удобных, мягких, тёплых креслах, которые специально для них вырастил на своей палубе Крылов. Аша и Ява тоже расположились на палубе, Виш на своём Скуле и Гхал летели поблизости…
Винд произнёс:
— Я хотел бы как можно больше узнать о той древней войне, когда Ой-Чип-он… заснул… Я ведь правильно говорю — он заснул?
— Да, — кивнула Нэния. — Здесь можно рассказывать очень долго, часами…
— Расскажи, — попросила Эльрика.
И Нэния начала рассказывать. Она говорила о том, как Ой-Чип-он возник: сначала это был неприметный мир, на котором, правда, был избыток железа (но мало ли всяких чудес в Многомирье?); потом от этого мира стали разлетаться странные железные существа…
Говорила колдунья о том, как сначала эти железяки разведывали ближние миры, как заключали с их жителями договоры, как постепенно эти миры заселяли; как их становилось всё больше — странных, неразговорчивых, ни на кого не похожих. Как обволакивали железные постройки миры, пронзая их сердцевины; как, благодаря неустанному труду железных слуг, сфера Ой-Чип-она разрасталась и разрасталась…
И о том рассказывала Нэния, как разные империи, в том числе и Цвеата, пытались уничтожить Ой-Чип-он, и как терпели поражение за поражением. Положение становилось просто жутким: гибли самые разные доблестные, разумные существа (не только люди!), исчезали в железном чреве целые миры, и Ой-Чип-он, столь чуждый жителям Многомирья, только набирался сил.
Объединение сил всех империй, воздушные границы которых примыкали к Ой-Чип-ону, оказалось недостаточным, и тогда прилетели корабли, драконы, птицы с алмазными клювами и существа совсем уж удивительные и невиданные с дальних рубежей — кому-то из них заплатили, кто-то пожелал участвовать в этой войне добровольно.
По некоторым подсчётам, против Ой-Чип-она выступило сто тысяч летучих кораблей и двухсот тысяч летающих существ, со всадниками и без. Помимо воинов, в битву вступили и маги, и просто отважные, готовые пожертвовать ради победы жизнью существа.