Пространство (сборник)
Шрифт:
Всё точно. Словно по программе.
1967
* * *
Мы из столбов и толстых перекладин
За складом оборудовали зал.
Там Гамлета играл ефрейтор Дядин
И в муках руки кверху простирал.
А в жизни, помню, отзывался ротный
О нём как о сознательном бойце!
Он был степенный, краснощёкий, плотный,
Со множеством веснушек на лице.
Бывало,
Как надо, руки скорбно сложит, но
Лишь только «быть или не быть?» воскликнет,
Всем почему-то делалось смешно.
Я Гамлетов на сцене видел многих,
Из тьмы кулис входивших в светлый круг,—
Печальных, громогласных, тонконогих...
Промолвят слово — всё притихнет вдруг,
Сердца замрут, и задрожат бинокли...
У тех — и страсть, и сила, и игра!
Но с нашим вместе мёрзли мы, и мокли,
И запросто сидели у костра.
1947
* * *
Я знаю жизнь. Её я изучал,
Сжав крепко зубы. Горькая отрада —
Познать её! Начало всех начал —
Жестокий опыт. Нет дороже клада,
Чем знанье жизни. Прежде по складам
Её с трудом читал я, обалдело
Наморщив лоб. Сейчас я преподам —
Хотите — курс её! Я знаю дело.
Я знаю жизнь. Но сыну моему,
Увы, не надо знания отцова.
Ему мой тяжкий опыт ни к чему.
Сжав зубы, сам он всё добудет снова.
1959
* * *
Кто только мне советов не давал!
Мне много в жизни выдалось учёбы.
А я всё только головой кивал:
— Да, да, конечно! Ясно. Ну, ещё бы!..
Поднявши перст,
кто только не держал
Меня за лацкан!
— Да, ага, понятно!
Спасибо! Ладно! —
я не возражал:
Ну что мне стоит, а ведь им приятно...
— Да, да, согласен! Ой ли! Ей-же-ей!
Пожалуй! Как вы правы! Что ж, не скрою...
Чем больше слушал я учителей.
Тем больше я хотел быть сам собою.
1960
* * *
Прибита прочно под дверьми подкова.
Мой лоб порой для рук моих тяжёл...
А смерть придёт? Ну что же тут такого?!
Я жил. Я был. Я мыслил. Я ушёл.
1965
* * *
Вот стою я на Тверском бульваре,
Миру непонятный человек.
У
Папиросы слабые: «Казбек».
Кончилась вторая мировая,
Мир подписан. Наша правота.
Я стою один, передвигая
Папиросу в самый угол рта...
Разные идут по миру толки.
Опадают поздние цветы...
У меня от нежинской махорки
Пальцы словно йодом облиты.
Торжество победы пожинаю,
Трудно щурюсь на прощальный свет...
Ничего ещё не понимаю:
То ли праздник в мире, то ли нет.
1975
МОИ УЧИТЕЛЯ
Мне нравятся мои учителя...
Подправив кепку в залихватском стиле,
Пивною пеной жажду утоля,
Они мне о бессмертье говорили.
Мне нравятся мои учителя,
Что рылись в исторических анналах,
Под голову закинув кителя
И ноги вольно вытянув на нарах.
Как ангелов с венцом вкруг головы,
Я вас, учителя, не нарисую!..
Хоть то меня натаскивали вы
На вечность, как выжлятники борзую.
1967
МИР РАЗЛОЖИЛ НА ЧАСТИ ПИКАССО
Мир разложил на части Пикассо.
Он плоть содрал с вещей.
Так бьют посуду!
На дыбу мир! Скорей! На колесо!
Повсюду щепки. Черепки повсюду!
Устал. Пошёл гулять на полчаса.
— Эх, что б ещё! — Весёлой полон злобой.
Глядит кафе. Зашёл. Глядит: слеза,
Слеза стекает...
Разложи! Попробуй!
1961
* * *
Мне грозный ангел лиры не вручал,
Рукоположен не был я в пророки, -
Я робок был, и из других начал
Моей подспудной музыки истоки.
Больной лежал я в поле на войне
Под тяжестью сугробного покрова,
Рыдание, пришедшее ко мне,—
Вот первый повод к появленью слова.
И не внимал я голосу творца,
Но чувствую, что оставляет сила,—
Кровь отошла нежданно от лица
И к сердцу на мгновенье подступила.
И жалобы моей полночный крик
Средь тишины, наполнившей траншею,
Был беззащитен, но и был велик
Одною лишь истошностью своею.
И был тогда, признаюсь, ни при чём,
Когда, больной, дышал я еле-еле,
Тот страшный ангел с огненным мечом,