Просветленные не боятся темноты
Шрифт:
Слов у меня в этот момент не нашлось, да и желания говорить не обнаружилось.
– Пойдем, - продолжил монах.
– Надо на тебя посмотреть как следует.
И мимо будочки, внутри которой помещались дайвмастера, по лестнице вниз мы спустились на нос и уселись рядом с форштевнем, по тайскому обычаю обмотанным полосами разноцветной ткани и украшенным гирляндами желтых цветов в честь духов-покровителей.
Некоторое время брат Пон меня рассматривал, а я боролся с ощущением, что его "рентгеновский" взгляд пронизывает тело насквозь и
– Нормально, - сказал он.
– Ты растерял кое-что, это было неизбежно... Но главное! Главное ты сохранил.
Я расслабился и облегченно вздохнул.
Жизнь моя в последний год не была лишена проблем, но они меня более не волновали. Я почти всегда находил возможность изменить поток событий так, чтобы он меня устраивал. В любой сутолоке и горячке отыскивал время, чтобы заняться упражнениями, полным осознаванием, установлением в памяти или разложением объекта на части.
Эмоции никуда не делись, но теперь я повелевал ими, а не наоборот.
Удивительно, но перемен во мне и в моем характере никто и не заметил, ну а я не спешил делиться переживаниями с друзьями, знакомыми или даже родственниками, время от времени приезжавшими из России.
– Теперь рассказывай, что помнишь из моей науки, - брат Пон хлопнул себя по коленям и ожидающе на меня уставился.
Я почесал в затылке и начал говорить...
Струи восприятия, которым мы на самом деле являемся, восемь видов сознания, формирующих человеческое существо - зрительное, слуховое, обонятельное, вкусовое, осязательное, ментальный регистратор образов внутреннего мира, потом ум, комбинирующий объекты шести предыдущих, и за всем этим сознание-сокровищница, алая-виджняна, истинный центр всего.
Именно она, используя "семена", следы прошлых деяний, "выращивает" события нашей жизни, разворачивает их в определенной последовательности. При этом не имеет особого значения, как воспринимать эти события, как перемещения объектов в материальном мире или как нескончаемый поток дхарм.
Ведь и за тем и за другим лежит пустота, шуньята, нечто неописуемое, но доступное для восприятия.
Правда воспринять его способен лишь тот, кто сумеет осуществить "поворот в основании", сможет прервать цикл прорастания "семян", появления из них плодов и новых "семян", оторвать внимание сознания-сокровищницы от иллюзорных объектов внешнего мира.
Обратить его внутрь, на само себя.
– Неплохо, - сказал брат Пон.
– Есть фундамент, на котором мы построим здание. Возведем дворец не-обучения...
Я хотел спросить, что он имеет в виду, но монах не дал мне вставить и слова.
– Иди, - буркнул он, толкнув меня в бок.
– Скоро тебя позовут.
Обернувшись, я увидел, что прямо по курсу из морской бирюзы вырос прыщ островка Ко Рин, а это значит, что вот-вот начнется обязательный для всех брифинг перед погружением.
Отныряли мы замечательно.
Виталик
Так что на лодку после второго дайва я выбрался довольный как слон.
Но едва успел стащить гидрокостюм, как рядом объявился улыбающийся брат Пон.
– Самое время для практики, - промурлыкал он.
– Проверим, что ты можешь.
"Внимание дыхания" далось мне без малейшего труда, в состояние смрити, полного осознавания, я вошел к тому моменту, когда сполоснулся и, переодевшись, вернулся на верхнюю палубу.
Каждый вдох, положение тела, движение мыслей и чувств, ситуация, в которой я нахожусь - все вместе, и в то же время по отдельности, обвивающие друг друга, но не сливающиеся между собой потоки, в совокупности называемые обычно "личностью", "персоной", "Я".
"Созерцание объекта" я выполнил тоже достаточно быстро, вызвал из памяти образ дерева, над которым некогда медитировал в джунглях, и вот оно, торчит из палубы меж возбужденными туристами.
Но не успел я обрадоваться успеху, как под ногами у меня словно разверзлась бездна.
Алчное, леденящее ничто, прячущееся за карнавальной маской обыденности...
– Тихо, тихо, - сказал брат Пон, беря меня за предплечье.
От его прикосновения все тело слегка встряхнуло, по позвоночнику побежала теплая, щекочущая волна, и я оказался в обычном, разве что несколько раздраженном состоянии. Мгновением позже я ощутил гнев, что сменился разочарованием, печалью, а потом эмоции сплелись в тугой колючий клубок где-то в груди.
"Это не мое, это не я" - подумал я, пытаясь отстраниться от этого половодья чувств.
Ощущение пропасти под ногами я несколько раз переживал во время прошлого учебного "семестра", и всегда оно пугало меня до полусмерти, оставляло разбитым и опустошенным.
– Это в одно и то же время и ты, и не ты, - брат Пон, как обычно, словно читал мои мысли.
– А кроме того, ты еще не до конца избавился от аффектов, от тех иллюзорных пут, что привязывают нас к сансаре.
– Но если они иллюзорные, то какой смысл с ними бороться?
– с трудом выдавил я, немного справившись с собой.
– Смотри, допустим, ты столкнулся с тяжелой болезнью, - сказал брат Пон.
Я кивнул.
– Страдания, как ты ныне прекрасно знаешь, не имеют реальной сущности. Представляют собой не более чем мгновенно длящиеся комбинации впечатлений-дхарм.
– Ну да, - подтвердил я, хотя и без особой охоты.
– Но это же не значит, что болезнь не нужно лечить?
Я заморгал, пытаясь ухватить концепцию.
– Да, алчность и ненависть точно так же не имеют истинного существования, - продолжил монах.
– Но они могут порождать карму, вызывают появление новых "семян". Прорастая, те вызывают ситуации, неизбежно связанные со страданием... ведь так?