Просветленные не боятся темноты
Шрифт:
Осматривая комнату в последний раз - не забыл ли чего - обнаружил на телевизоре алый цветок бутеи.
– Брат Пон, - сказал я, вертя его в руках.
– Зачем вы дали это мне позавчера?
– Ну как зачем?
– монах усмехнулся.
– Как напоминание о том, что мир текуч. Изменчивая реальность всецело определяется нашим сознанием и выглядит стабильной только потому, что мы ее таковой делаем. Неужели ты запамятовал, как сорвал это с ветки?
Когда мы вышли в коридор и я запер дверь на ключ, из соседних апартаментов вывалились
Один из них жил тут, другой регулярно приходил к нему в гости, выпить пива, посмотреть футбол.
– Аааа!
– завопил один, увидев меня.
– Май френд! Халло! Халло!
Но в следующий момент в голубых глазах возникла неуверенность, и их хозяин принялся чесать в затылке. Второй пенсионер буркнул что-то по-немецки, и они затопали в сторону лифта, обмениваясь репликами.
– Ну вот, ты почти уже перестал существовать, - сказал брат Пон.
– Это здорово.
Мы спустились на первый этаж, где я отдал ключи менеджеру.
– От машины тоже нужно избавиться?
– поинтересовался я, когда мы подошли к моему "Ниссану".
Продать автомобиль можно, но сделать это быстро, за день-два не выйдет, поскольку зарегистрирован он не на меня лично, а на мою фирму.
– Нет, она нам пригодится, - брат Пон нежно похлопал автомобиль по капоту.
– Забирайся, поехали, мне как раз нужно навестить друзей...
Не задавая вопросов, я уселся за руль.
Отсалютовал выпустивший нас со стоянки охранник, мы покрутились по переулкам Пратамнака и направились в сторону центра: я поворачивал туда, куда мне говорили, перестраивался когда надо и не волновался по поводу того, куда мы направляемся и где я буду ночевать.
В крайнем случае можно устроиться и в автомобиле: не очень удобно, но терпимо.
Из состояния мертвенного спокойствия я вышел, когда осознал, что мы запарковались на Третьей улице и шагаем в сторону Сои Бокао, длинного извилистого переулка, сплошь утыканного гоу-гоу барами, массажными салонами откровенно бордельного свойства и мелкими гостиницами, где можно без проблем снять на ночь комнату с кроватью размера кинг-сайз.
Едва приехав в Таиланд, я пару раз отрывался тут по полной, ну и потом водил на "экскурсию" приехавших в гости приятелей.
– Здесь живут ваши друзья?
– спросил я, ощутив легкий укол недоумения.
Брат Пон и Сои Бокао - эти два явления просто не могут стоять рядом!
– Не только живут, но и работают!
– ответил монах, ничем не напоминавший в этот момент служителя Будды.
К этому времени начало темнеть, загорелись вывески баров и гостиниц, на обочинах появились ярко размалеванные девицы на высоких каблуках и коротких платьях - частью настоящие женщины, частью трансвеститы-катои.
– Вот мы и пришли!
– радостно заявил брат Пон.
– Заходи, не бойся!
В "Розовой кошечке", рядом с которой мы остановились, я не бывал никогда,
И "девушки", а на самом деле юноши - на высоченных каблуках, в лохматых париках под рок-звезд семидесятых, в коротеньких платьицах, с выпирающими силиконовыми грудями и гладко выбритыми ногами.
– Сюда?
– промямлил я.
– Ага, - подтвердил монах и, затараторив по-тайски, шагнул внутрь "Розовой кошечки".
Барменша, могучая, покрытая татуировками дама средних лет в жилетке и черном берете, лучезарно заухмылялась, а катои, радостно щебеча вполне по-женски, ринулись к брату Пону, точно дочери к вернувшемуся из командировки отцу.
Ноги у меня ослабели, накатило острое желание ущипнуть себя, да посильнее.
– Это мой друг!
– заявил монах по-английски.
– Он робок и стеснителен!
И не успел я пикнуть, как меня подхватили под локотки и проводили в уголок, где и усадили спиной к стене. На стол передо мной шлепнулся стакан ананасового сока с трубочкой и кубиками льда, но никто из катоев не устроился рядом, не принялся "обрабатывать" меня как клиента.
Видимо, мой спутник велел оставить "робкого друга" в покое.
Но его тут знали, и знали отлично! Но откуда!? Он что, бывал в Паттайе!?
Я наблюдал, как брат Пон сидит в окружении троих катоев, оживленно болтает сразу со всеми, да еще и с барменшей, и даже делает вид, что прикладывается к открытой бутылочке "Чанга". Я-то видел, что он не пьет, но для наблюдателя со стороны все выглядело так, словно лохматый дядька средних лет бухает вовсю и оттягивается с трансами.
Вот-вот поведет их в номер гостиницы по соседству...
И в майке и джинсах, с золотой цепью на шее, в баре с катоями брат Пон выглядел так же естественно и органично, как перед статуей Будды в вате Тхам Пу, облаченный в монашеское одеяние!
"Розовая кошечка" тем временем начала заполняться, пришла компания загорелых русских парней, судя по повадкам, не новичков в Таиланде, повалили европейские фаранги, зазвучала музыка, ладно хоть не попса - "Дорз", "Квин", "Металлика" и прочая радующая слух классика рока.
Едва мой сок закончился, как один из катоев принес новый.
Голова у меня кружилась, происходящее казалось сном, не жутким, но фантасмагорическим, когда ты осознаешь, что все вокруг нереально, но вырваться из видения не можешь.
Русские заказали третью бутылку водки, две грудастых "девицы" полезли на стойку, чтобы открыть пляски. И тут от группы дедков-европейцев, сидевших слева от меня, донеслись изумленные и испуганные вскрики.
Один из них, в цветастой рубашонке и шляпе с пером, хватался за грудь и тяжело хрипел.
– Смотри внимательно!
– сказал мне прямиком в ухо очутившийся рядом брат Пон.