Против правил
Шрифт:
— Я знаю, как сильно ты любил однажды. Но полюбить можно, кого угодно, но истинная пара — совершенно иное. Не буду раскрывать карт, Гретосс, но однажды ты прочувствуешь досконально то, что чувствую я. И поверь, ты не сможешь это просто так «переболеть», — выплюнула раздражённо, вставая и уходя в свою спальню, демонстративно громко хлопая дверью.
«Бесит!», — от злости пнула ни в чём не повинный комод, уходя в ванную комнату.
***
— Руки! — зашипела на оборотня, стоило ему положить ладонь на мою оголённую ногу.
— Имею право, — холодно отчеканил, устремляя
Отвернула голову резко к окну, стараясь абстрагироваться, но нога уже словно горела от чужого прикосновения. Видимо, Гретосс не был намерен отказываться от дикой задумки моего братца женить нас. Стоило мне предстать в полном образе перед Мареком, меня таким взглядом окатили, словно мечтали, как следует оттрахать прямо в холле подъезда. В машине теперь руки распускал, заявляя свои права, уверенна, и на вечере не отстанет. А самое ужасное то, что не могла открыто послать. Только в книгах героиня легко принимает решение, бросает всё и вся ради возлюбленного, убегая с ним в закат, а в реалиях жизни всё совершенно иначе. Приходится думать головой, размышляя о последствиях твоего того или иного поступка.
В итоге, к загородной резиденции, арендованной крупным магнатом на сутки, я подъезжала в полном раздрае, правда внешне эмоции сдерживала, как и подобает Альфе. Марек любезно предложил руку, едва сам выбрался из машины, соблюдая правила приличия и игнорируя с десяток глазеющих на нас любопытных глаз, пришлось подыграть. Вскоре волк уже властно обнимал меня за талию и уверенно вёл в здание.
Принюхиваясь и как бы скучающе осматривая толпу, не увидела больше ни одного сверхъестественного существа. Видимо, событие и правда для людей. Если честно, совершенно не понимала, зачем нужно здесь присутствовать. Но Луциан был непреклонен.
На удивление, зал был оформлен весьма лаконично и всё в белоснежных оттенках: живые цветы, роскошная геометрическая лепнина, керамические подвесы в виде веток с листьями, свисающие с высокого потолка, весь декор белый, и в общем выглядит весьма изысканно и дорого, но без кричащего пафоса. Единственные яркие пятна — гости, одетые, кто во что горазд, при чём все дамы в вечерних платьях до пола, лишь я одна демонстрирую длинные оголённые ноги на высоких шпильках.
— Мы надолго? — равнодушно спросила, смотря на всех свысока, как и подобает оборотням.
— Думаю, не больше часа. Гости ещё собираются, — резюмировал мужчина, подводя нас к одному из столов, беря два бокала с шампанским, и одно передавая мне.
— Ты сама забота, — обронила, делая глоток и скучающе рассматривая толпу.
Как и требовалось доказать, наша пара пользовалась особой популярностью. При этом все смотрели с каким-то благоговением и восхищением. Не мудрено, учитывая особый шарм оборотней и идеальные внешние данные. Природа потрудилась на славу. А вот одна девушка, лет тридцати на вид, по меркам людей весьма шикарная, закусив томно губу, всё сканировала Марека, и нервно теребила сумочку. Будь волчицей, мужчина может и обратил бы на неё внимание, но не в нынешних обстоятельствах. Гретосс настроен сломить меня и заполучить в своё личное пользование, а может до сих пор
— Ещё немного, и одна из женщин набросится на тебя, — констатировала, меняя положение и вставая напротив волка, подхватывая со стола канапешку с мясом.
Марек быстро отыскал взглядом нужную особу и кровожадно улыбнулся, пригвоздив бедняжку к месту. Даже поворачиваться не стала, понимая, что незнакомка от такой «улыбки» перепугалась и сбежала в толпу.
— Какой ты скучный, — фыркнула, отправляя в рот уже вторую канапешку.
— А ты, как вижу, проголодалась? — в тон мне ответил, приподняв издевательски одну бровь.
— Из-за всех этих сборов, пропустила ужин. А ты прекрасно знаешь, какой я становлюсь от недостатка пищи.
— После мы можем заехать в ресторан.
— Я хочу есть сейчас, а не потом, — прошипела, беря в руки мясную брускетту.
— На тебя уже странно поглядывают, — усмехнулся, невзначай бросив взгляд вбок.
И правда. Пару дам смотрели на меня в каком-то праведном шоке. Хотя не удивительно. Здесь все лишь медленно алкоголь потягивали, а есть брезговали, в основном женщины, пытаясь выставить себя перед мужчинами этакими поборницами здорового питания во имя фигуры.
— Даже если их съем, ни на грамм не поправлюсь, — равнодушно обронила, и одна из рядом стоящих девиц это услышала, испуганно взглянула и поторопилась отойти подальше.
Марек больше ничего не успел сказать, так как к нам подошёл один из сотрудников нашей фирмы с супругой и завёл непринуждённую беседу. Пришлось представлять Гретосс, а тот, воспользовавшись случаем, подчеркнул, что является моим женихом и, улыбаясь, добавил, что скоро меня «украдёт» в другую страну.
Подавила огромное желание закатить глаза к потолку и оправдаться, но вдруг замерла, улавливая уже знакомый и столь любимый запах мускуса, кофе и морской свежести.
«Почему меня не предупредили о его присутствии?», — пронеслось испуганно.
Сделала маленький глоток шампанского, сконцентрировалась, и словно стало скучно, вновь бросила взгляд в толпу, но ничего. Ещё Марек вдруг встал сбоку и приобнял за талию, продолжая вести светскую беседу. Вдруг стало невыносимо душно, знакомый запах будоражил и заставлял волчицу сходить с ума. А затем спину обжёг чей-то взгляд.
Под предлогом обновить бокал и взять ещё закуску, максимально естественно обернулась и…
«Дамиан», — выдохнула, смотря на истинного, стоящего в шести метрах от меня, под руку с какой-то брюнеткой.
Лаврентьев и взгляда от меня не отводил, сканировал цепко, медленно поднимаясь взглядом с ног и наконец-то останавливаясь на глазах. Все звуки вдруг стали какими-то приглушёнными, сердце словно замерло, а мне хотелось сорваться и броситься к мужчине, прижаться к его груди и ощутить родные объятия, но…
Сейчас к нему доверчиво жалась незнакомка, сверкая белоснежной улыбкой и о чём-то повествуя рядом стоящей пожилой паре. Весьма красивая, грациозная и явно знающая себе цену. Неудивительно, ведь на другую бы Дамиан и не посмотрел бы. И это стало для меня ударом. Словно сердце вырвали из груди.