Против течения (сборник рассказов)
Шрифт:
Потом он ходил и поливал наиболее заметные кровяные пятна из бидона, а затем взял весло и, махая им как косой, зачистил всю ближнюю территорию. Эвелина сидела недалеко от костра.
– Эвелина! Соберись ещё немного. Скоро всё кончится. Сейчас я поплыву топить моторку, а ты разденься, выстирай одежду, просуши её сколько можно. Держись.
– Хорошо.
– Вот это весло тоже сожги. Ну, я поехал.
Серёжа подцепил моторку к своей лодке и направился к заранее намеченному глубоководному заливу.
Вообще–то вода в Большом
По пути он предусмотрительно избавился от бидончика, кружки, пуговиц и других легкопотопляемых вещей. Когда Серёжка прорубил днище моторной лодки, она с такой стремительностью пошла на дно, что он едва успел перескочить в свою лодку. Выкинув и нож–бабочку, он постоял некоторое время на том же месте, всё время поглядывая в глубину. Но моторная лодка навсегда исчезла из пределов видимости. Даже водорослей не видно было. Довольный таким исходом, Серёжа уселся за вёсла...
Лина по–прежнему сидела у костра, но теперь уже завернувшись в своё полотенце. Платье её сушилось. Она – молодец. Делала всё, что он приказывал ей.
Серёжа, на всякий случай, тщательно проверил и свою лодку, потом разделся, прополоскал всю свою таёжную одежонку и особенно тщательно сапоги. Потом выжал одежду и пошёл в воду. Уже рассвело. Кое–где вдоль берегов оставались ещё постепенно исчезающие белые туманные облачка.
Серёжа поплавал вдоль берега минут тридцать, выбрался на берег. Линочка уже оделась. Серёжа тоже натянул на себя влажную прохладную одежду, постоял у догорающего костра, вспомнил, как они варили на этом костре любопытных раков...
– Эвелиночка, ты понимаешь, что нам с тобой надо молчать обо всём
этом?
– Да, Серёжа, я буду молчать всю жизнь.
– Ну, я думаю, что пятидесяти пяти лет хватит. Это будет... Да, это будет 2016 год. Тогда мы сможем всё это рассказать своим внукам и правнукам. А милиция и прокуратура постесняются возбуждать уголовное дело против таких мирных старичков, какими мы будем через пятьдесят пять лет.
– Нет, Серёжа, лучше внукам ничего об этом не рассказывать. Пусть они считают нас мирными и безобидными старичками.
– Садись, Лина, в лодку, поедем домой!
Серёжа ещё раз обошёл всю поляну. Везде были покой, мир и тишина. Никаких видимых следов вчерашней смертельной схватки не осталось.
Серёжа постоял у песчаной могилы, подумал о жизни вообще: «Да, гениальное определение дал наш великий классик стоимости, значения и смысла нашей жизни: «Жизнь – копейка».
Когда они на кордоне пересаживались в мотоцикл, Серёжа спросил у Эвелины:
– Линочка, тетё Нине поедем?
– Нет, нет, Серёжа! Только домой, в Миасс! – она всё время отворачивалась от него, видимо,
Когда они подъехали к подъезду дома, где жили Гринфельды, Серёжа спросил у Лины:
– Линочка! А у тебя есть ключи от квартиры?
– Если мамы нет дома, я возьму у тёти Раи наши запасные ключи. Прости меня, Серёженька, за всё. Прощай. – и она убежала в свой подъезд. Серёжа даже не успел ничего сказать ей на прощанье.
...Он гнал домой с чудовищной скоростью. Ему хотелось всё забыть. Впереди его ждала Неизвестность, а нёсся он навстречу ей, как поймёт он спустя много десятилетий, от своей Судьбы.
Шорошатся раки и мечутся щуки.
В зарыбленной зелени спит Кисегач.
Когда в нём отмоет кровавые руки
Весёлый убийца и добрый палач?
Когда он вернётся в родимые кущи,
Когда он прильнёт к родинкам дорогим,
Когда образумится вечноидущий
И ищущий света во тьме пилигрим?...
Давно не бывал он в любимой сторонке,
Давно не вдыхал он таёжный бальзам...
Лежат под сосной для него похоронки,
И мечутся рыси по волчьим следам...
Любил ли Серёжа свою Эвелину?
Сознание рвёт неотвязная дрожь...
Тела уплывают в болотную тину.
Ликует в руке окровавленный нож.
И закрутила Серёжу институтская экзаменационная карусель. После экзаменов он вернётся домой, упакует все оставшиеся вещи Эвелины, надёжно спрячет их в пещере: а вдруг она ещё вернётся? Шалашик, где они провели столько счастливых ночей, Серёжа разберёт и сотрёт все следы их пребывания в этом райском уголке.
На этот проклятый им остров он больше никогда не возвращался. Но изредка, проплывая на лодке мимо него, замечал там беззаботно отдыхающих кисегачских курортников. Они купались, играли в волейбол, загорали... прямо на костях убитых им насильников. Серёжа даже однажды подумал перезахоронить их косточки, но всё же не стал этого делать.
В конце концов, всё человечество живёт на костях своих предков, и, может быть, только для того, чтобы когда-нибудь самому превратиться в огромную, зловонную кучу костной трухи...
Чего мы ждём? Торопимся куда мы?
В чём смысл и цель тщеславной суеты?
Куда девались рыцари и дамы,
Взялись откуда шлюхи и скоты?
Где человек, где горсть земного праха? –
Никто и никогда не разберёт.
Отравленная шапка Мономаха
Напялена на скрюченный народ.
Но – не беда. Всё кончится чудесно:
Мы все умрём, когда придёт наш срок.
Жить на Земле землянам стало тесно...
...С кого начнём, безжалостный пророк?