Против ветра

Фридман Дж. Ф.

— Тут адвокаты им в подметки не годятся, — шутливо замечает Пол в присущей ему сдержанной манере.

Шутка встречается гробовым молчанием. Мы беспокойно ерзаем на местах, глядя друг на друга и по сторонам.

— Сейчас уже поздно звонить кому бы то ни было и куда бы то ни было, — замечает Пол, глядя на часы. — Завтра с утра займемся этим снова.

— Завтра с утра нам надо быть в суде, — резко обрываю его я. Не выношу, когда меня щелкают по носу. — Терпеть не могу, когда меня прилюдно размазывают по стенке!

Ощущение такое, будто ты не адвокат, а какой-то сопливый мальчишка.

— Ты несправедлив, — возражает Мэри-Лу. — И к самому себе, и ко всем нам.

Я и сам знаю, ну и что с того? Сегодня нас взяли и у всех на глазах размазали по стенке.

— К тому же ни в одном из документов, представленных в суде, об этом и не упоминалось, — добавляет она. — Мы не ясновидящие, чтобы знать заранее, как можетповернуться дело.

— Мы должныэто знать, — огрызаюсь я. — Так и делают все хорошие адвокаты. За это нам деньги платят. — Логики в моих словах нет и в помине, я сознаю это, но ничего не могу с собой поделать. Я просто сам не свой.

— Пожалуй, нам следовало повнимательнее отнестись к тому, что говорила Рита Гомес, — осторожно начинает Томми.

— То есть?

— Она ведь упомянула о ножах, которые нагревали над костром. Наверное, нам следовало бы, скажем, проверить, не был ли разожжен костер рядом с тем местом, где потом нашли труп.

— Проверять тут нечего, потому что все, что говорила Рита Гомес, — чушь собачья от начала и до конца! И мы это доказали на открытом судебном слушании.

— Но ведь присяжных по-прежнему нет в зале, — еле слышно укоризненным тоном говорит мне Пол.

— Ну и что? — Сегодня я готов рвать и метать, пожалуй, я отвернул бы башку собственной дочери, если бы она посмела так же искоса взглянуть на меня.

— Если ты ей не веришь, это еще не значит, что ей не верят и все остальные, — ровным голосом отвечает он. В отличие от меня, Пол не боец по натуре, он предпочитает в спокойной, ненавязчивой манере отстаивать то, что считает правильным. Это одно из тех качеств, которые я ценю. Как правило, ценю.

— Ты что, хочешь сказать, что ее слова не лишены правды?

— Уилл… — Мэри-Лу пробует разрядить напряженность.

— По-моему, в том, что они ее изнасиловали, сомневаться не приходится, — спокойно отвечает Пол.

— Их обвиняют не в изнасиловании!

— Ты спросил, верю ли я хоть чему-нибудь из того, о чем она говорила.

— О'кей! Допустим, они ее изнасиловали. Тогда при чем тут убийство?

— Но они говорят, что не насиловали.

— Это спорный вопрос.

— Нет. Не спорный.

— Ребята, хватит препираться! Нам работать надо. — Мэри-Лу встает между нами. Томми держится в стороне, не встревая в спор.

— Если тут она не лжет, а я склонен считать,

что так оно и есть, — говорит Пол, — а они, как мне кажется, лгут, то, может, и кое-что еще в ее показаниях соответствует действительности, а что-то в их показаниях, может, и нет. Это не спорный вопрос, Уилл.

Я глубоко вздыхаю.

— По-твоему, они виновны, что ли?

— Я этого не говорил.

— Но ты же так считаешь.

— Не знаю. Но уверен, за ними есть что-то такое, что имеет отношение к данному делу.

— Этого парня они не убивали. — У меня сосет под ложечкой, еще немного, и я сорвусь. — Неужели ты этого не видишь? Теперь ты даже этого не видишь?

— Нет, в отличие от тебя я не так в этом уверен.

Мы в упор смотрим друг на друга. Нечто подобное уже было — сейчас мы в зале заседаний, в том же зале, где Энди с Фредом огорошили меня сюрпризом. Причем, как и в том случае, сидим по разные стороны стола.

— Тогда какого черта ты вообще взялся за это дело?

— Потому что полагал, что должен за него взяться, — искренне отвечает он. — Я был им нужен.

— Им нужен был человек, готовый драться за них не на жизнь, а на смерть! — Я уже срываюсь на крик.

— Я готов, — отвечает Пол. Он сохраняет спокойствие, по крайней мере внешне.

— Хороша готовность, если с твоей подачи и всплыли эти ножи, которые накаляют на огне, черт побери! — набрасываюсь я на него, не подумав. Не успеваю сказать эти слова, как тут же начинаю ругать себя за них.

— Уилл! Ты переходишь всякие границы! — бросает мне в лицо Мэри-Лу.

— Знаю, знаю, — сразу же отвечаю я. — Извини, сорвался. Извини, Пол.

— Ты не хотел сказать ничего обидного. На нас всех сегодня что-то нашло.

Я без сил прислоняюсь спиной к стене.

— Это мерзавец Моузби подстроил нам ловушку! Он нам подстроил ловушку, а мы взяли и угодили в нее! Как сурки, черт побери! Я думал, что знаю этого мерзавца как облупленного, а он обставил меня, как желторотого юнца, который только что поступил на юридический факультет!

— Пусть тут он нас обставил, но суд ведь только начался, — говорит Мэри-Лу. — У нас же неплохие шансы выиграть дело.

— Все равно мы не должны были этого допустить! Мы не можем позволить себе ошибаться.

— Все будет в порядке. Как только пойдут наши свидетели, от этих показаний камня на камне не останется.

Сейчас в ней говорит не адвокат, а женщина. Она пытается помочь мне, успокоить. Жаль, что я не могу дать ей это сделать.

— Так или иначе, они все равно нашли бы способ затронуть данный вопрос, — подает голос Томми. — Просто совпало, что все шишки достались Полу. На его месте мог оказаться каждый из нас. Чтобы выиграть это дело, обвинение и не собирается придерживаться правил, если только суд не принудит его к этому.