Противофаза
Шрифт:
Экзекутор стоял спиной ко мне в идиотском прикиде, состоящем из чёрной фуражки, чёрной кожаной с заклёпками и погонами куртки, не закрывающей нижнюю часть жирной волосатой спины, вдобавок стянутой кожаными ремнями крест-накрест, в кожаных штанах с вырезами, открывающими обзор его дряблых окороков. Почему-то он был босым.
От открывшейся инфернальной картины меня взяла такая оторопь, что даже не узнал собственного голоса:
— Что за хрень тут творится?
Палач резко повернулся и оказался нашим соседом Валерием Петровичем, причём вполне себе трезвым. К его широкой морде прилепилась такая же маслянистая
— Ты теперь для меня никто, поскольку не захотел меня пороть, — заявил он мне, — Я стану служить новому хозяину.
Хвост встал перед Петровичем на колени и поцеловал ему правую руку, затем наклонился ещё ниже и поцеловал его босые ноги. Мне было жутко и мерзко на всё это смотреть, но уйти не получалось. Ноги будто бы приросли к месту. Сосед со своей гадливой улыбочкой продолжал смотреть на меня. Вдруг он резко выбросил вперёд правую руку и скомандовал:
— Взять его!
Хвост с озверелым лицом вскочил и бросился на меня, вырубив мощным ударом в солнечное сплетение. Очнулся я уже внутри полутёмной камеры. Вокруг стояли и сидели незнакомые голые подростки с безучастными лицами. Лишь на шеях у каждого виднелся кожаный ошейник. На мне тоже ничего не было из одежды, но ошейник не ощущался. Это обстоятельство немного порадовало, но и насторожило одновременно. Опять, значит, моя неугомонная жопа нашла себе новые приключения у очередного сдвинутого на всю голову маньяка. Я что, притягиваю этих уродов к себе, как магнитом каким?
Разговор с собратьями по несчастью не задался. Пацаны угрюмо отмалчивались. Только один, скривившись в ухмылке, заметил:
— Посмотрим, как ты покудахчешь, когда жопу разрисуют.
Дверь со скрипом открылась, и на пороге нарисовался Хвост, уже обряженный в идиотский садомазо прикид. Его сопровождала пара чудиков в чёрных латексных костюмах, закрывающих даже лица. Из-за чего они были похожи на обгорелые чурки. Меня схватили и потащили в чём мать родила из подвала по холодному воздуху в соседский сарай. К маньяку на расправу, ясен крендель.
В помещении находилась толпа латексных чудиков с закрытыми лицами. Меня привели и поставили на колени. После недолгого ожидания показалась процессия ползущих на четвереньках латексных особей. На спине одного из них восседал Петрович в своём извращенческом прикиде и обгладывал куриную ножку. Увидев меня, он обрадовался как родному и со словами:
— Хочешь косточку погрызть? Угощайся!
Бросил мне объедок возле своих босых ног. Мда, не меняется сценарий шоу.
— Да пошёл ты нахпипи, педрила старая. Грызи сам свою ёпипи кость, — ожидаемо взорвался.
— Хвост! — деланно огорчился Петрович, — Прими меры.
Я не стал дожидаться, пока меня поволокут на порку и вмазал своему бывшему подопечному по хлебалу от души.
— Хозяин, ты чего? — заорал он, закрывшись руками от моих хуков.
— Да я сейчас всю морду твою сучью разукрашу! — пёр на него, вне себя от ярости.
Хвост отскочил, почему-то сильно испугавшись, и вообще пропал. Потом стали исчезать обитатели помещения
— Ты чего, хозяин? — снова повторил мой спутник, ощупывая скулу.
Утро давно разгулялось. Хвост сидел, подтянув к себе ноги, и озадаченно на меня поглядывал. Никаких рубцов на его голой спине не замечалось. Одет был нормально, в смысле, в обычные свои труханы. Фух, значит, опять кошмары до меня домотались.
— Слушай, Хвост. Давай, ты не будешь называть меня хозяином, — обратился к нему с просьбой.
— Почему? — всполошился он, — Ты ведь самый важный человек в моей жизни.
— Понимаешь. В ролевых играх у извращенцев бывают такие кликухи.
— А как мне тогда к тебе обращаться?
— Ну, Мустангом зови. Пацаны меня так когда-то звали.
— Замётано. А за что ты меня щас побил?
— Исполнил твою вчерашнюю пьяную просьбу. Помнишь?
— А-а-а, понял, — хмыкнул Хвост.
— Встаём, моемся и одеваемся, — раскомандовался я, — Сегодня в наших планах посещение квартиры Индюка в Москве. Надо будет поискать там эти чёртовы бланки и основы для ксив. Мать этой мразоты там же проживает?
— В дурдом он её давно уже сплавил, — проинформировал меня подручный.
— Меня почему-то это нисколько не удивляет, — кивнул я своим мыслям, — Квартирка-то небось ведомственная? Пока его матушка будет жива, не тронут эту жилплощадь. Имеет смысл пользоваться ею при наездах в столицу.
Дрова в печи превратились в догорающие угли. В кухоньке температура воздуха достигла зоны комфорта. Нашли с Хвостом в ящиках старинного деревянного буфета приличный чай и сахар кусковой. В чайнике вскипятили воду и позавтракали сладким чаем с сыром вприкуску. Прежде чем выезжать, предложил Хвосту зайти к соседу и проведи с этим педрилой воспитательную работу на предмет недопущения в дальнейшем воровства наших дров. И да, пусть возвращает всё, что наворовал, иначе… Подвалы нашей мини-лубянки пока пусты, а пыточная простаивает.
— Хозя… прости, Мустанг. А почему ты его педрилой называешь? — поинтересовался Хвост с невинной мордой.
— Сам ведь слышал, как он хвастал тем, что стрелял в спины солдатам нашим на войне. Кто он после этого?
Подручный всё осознал и замотивировано направился выполнять мои поручения с решительной мордой. Думается, что его навыки дубаря сгодятся ещё не раз. Пока его не было, вызвал двух очаровательных ведьмочек и нацелил их найти Толика Фирсова. Нужно выяснить его планы на сегодня. исходным пунктом для поиска назначил здание ГЦОЛИФКа на Сиреневом бульваре. Хвост отсутствовал не больше четверти часа.
— Как там наш Педруччо? — весело поинтересовался у него.
— Всё норм. Дровишки будут! — неопределённо ответствовал он, ответно проулыбавшись.
— Тогда по коням?
— И-и-и-гого! — весело заржал мой приспешник.
— Вобщет, я на другого коня намекал. На тебе до столицы по-любому не доскачешь. Заморишься ты быстро, — позволил себе не согласиться.
Перво-наперво, предложил двинуть в город Бронницы. Должны же виденные там обалденно красивые храмы работать. Ну, и помолиться не помешало бы, отправляясь в московское лежбище подохшего упыря. Святой водой там побрызгать не мешало бы. Со стороны моего верного подручного не последовало никаких возражений.