Противоречия любви
Шрифт:
— А если я не соглашусь? — голос у Дары еще не восстановился до конца. Она говорила тихо, с хрипом.
— Я ведь могу все это получить силой.
— Тогда почему не берешь? Зачем все эти блага, которыми ты одаришь меня?
— Дерзкая и наглая, — Шандор приблизился к ней. — Да, я могу получить все это силой. Но не хочу. Я хочу, чтобы ты сама бросилась мне на шею и сама предлагала себя.
— Этого никогда не будет.
— Ты в этом уверена?
Даре не понравился то, то как он это произнес. Она чувствовала что у Шандора есть план. Он что-то задумал. Но что?
Приблизившись
— Знаешь, что такое наркотики? — он видел, как расширились зрачки Дары. В них был страх. Ему это нравилось. — Они дарят блаженство… неземное блаженство. И ты хочешь испытать его снова и снова. И за мгновения кайфа ты будешь готова на все. Ты сама будешь умолять меня, чтобы я был с тобой. Я стану тем, кто будет дарить тебе кайф. Я стану для тебя всем. Ты позабудешь всех, ты забудешь себя. Только я стану эпицентром вселенной, ради которой ты будешь готова на все.
— Но я ведь не буду любить тебя… — ей было трудно осознать то, что говорил Шандор. Она знала, что наркотики — это смерть, и знала, что наркоманы готовы на все ради них.
— Ты будешь любить меня так, как никого и никогда не любила.
— Это все будет неправда.
— Мне этого будет достаточно. — Шандор провел по ее щеке. Дара пребывала в такой растерянности, что даже не отстранилась, — Так что ты решила? Я даю тебе выбор. Ты можешь по своей воле быть со мной, или я сделаю так, что ты этого захочешь.
Тяжелое осознание ужаса, в который ее хотел погрузить Шандор, пришло к ней. Она отшатнулась от него.
— Ты чудовище. Как можно говорить о любви, когда ты готов так поступить со мной. Я никогда не буду твоей, и даже если ты это сделаешь со мной, я буду ненавидеть тебя.
— Глупая. Под наркотиками ломались люди намного сильнее тебя. Я видел, как они ползали в ногах ради дозы. — Шандор опять шагнул к ней. — Не заставляй меня это делать с тобой.
— Как ты можешь так поступать с людьми. Ты жалок, если можешь уговорить женщину быть с тобой только под дурманом.
— Ты пожалеешь об этих словах. — Шандор сжал кулаки, но сдержал себя.
За такие слова он бил. Но сейчас, смотря на вжавшуюся в стену девушку, Шандор понимал, что не хочет портить эту красоту. Ему нравится смотреть на нее. Решение о наркотиках он принял давно. Брать Дару силой можно, но это не то, чего он хочет. Он хочет, чтобы она хотела его, чтобы она предлагала ему себя, была услужлива и покорна. Все это можно сделать с помощью нескольких доз…
Он подождал еще, глядя на Дару, а затем вышел из комнаты.
Потрясенная всем услышанным, девушка стояла и не верила в то, что говорил Шандор. Неужели он может так поступить?
Дверь открылась, и в комнату зашли цыгане. Они, не церемонясь, схватили ее и потащили к кровати. Несколько цыганских парней держали ее, пока другой цыган распрямил ей левую руку. Она почувствовала, как рвется рукав блузки, а тугой жгут перетягивает руку выше локтя. Дара забилась, хотела закричать, но встретилась взглядом с глазами Шандора. Он стоял и смотрел на нее.
— Пожалуйста, не надо… — прошептала Дара.
— Ты приняла
Она отрицательно мотнула головой, и в тот же момент иголка пронзила вену на руке. Она попыталась вырваться, но это было бесполезно. Вместо крика с ее губ слетали лишь приглушенные хриплые звуки.
Сначала было больно, потом комната качнулась, и все поплыло. Ее тело стало невесомым, ей казалось, что она парит. Тепло окутало ее, и ей стало хорошо. Она не помнила, почему она здесь, и вообще где она, и кто эти цыгане вокруг нее. Она закрыла глаза, наслаждаясь приятным теплом.
— Кажется, кайф словила, — отпуская девушку, произнес один из цыган.
— Вышли отсюда, — зло сказал Шандор, видя, как стоящие у кровати цыгане шарят глазами по фигурке девушки.
Когда дверь за ними закрылась, он поправил под ее головой подушку и, взяв плед, накрыл Дару. Затем присел на кровать. Лицо девушки было безмятежным, она спала. Он провел пальцами по ее скулам, затем вдоль линии губ. Наклонившись, Шандор прикоснулся к ее губам в поцелуе. Затем отстранился и нехотя встал. Мысль о том, что он может прямо сейчас взять ее, пришла к нему, но он сдержался. Он хочет, чтобы в первый раз между ними все было взаимно. Шандор был убежден, что наркотики сделают свое дело. Она будет хотеть его больше жизни.
Лучик солнца отражался от зеркала и зайчиком играл на стене. Дара лежала и смотрела на него. Такого чувства опустошенности она никогда не испытывала прежде. А сейчас было ощущение, будто ее вывернули наизнанку и выпотрошили. Но почему-то ее это не беспокоило. Как будто она здесь и не здесь. Она попыталась вспомнить, что у нее были за проблемы, тревоги, переживания… но мысли ускользали, и Дара поняла, что ошибалась, у нее нет ничего. Только эта пустота, и самое главное в ее жизни — этот солнечный зайчик на стене. Именно понимание, что является для нее самым главным, вывело ее из состояния отрешенности, и она засмеялась. Причем Дара слышала свой смех. Ее голос вернулся, правда, еще чуть хриплый, но уже не шепот, слетающий с ее губ. Она смеялась так громко, что вскоре в комнату забежали цыганки. Они что-то говорили, склоняясь к ней. Но она не слышала их. Сейчас главным было понимание: солнечный зайчик на стене — вот то, что важно ей. Она стала отмахиваться от цыганок — они загораживали ей солнечного зайчика…
Холодная вода, которой ей плеснули в лицо, вернула ее в реальность. Дара приподнялась на кровати. Стекающие струйки воды были неприятны, и еще голоса, и то, что говорили эти женщины.
— Шлюха приблудная, а теперь и наркоманка. Что, думаешь, теперь ничего делать не будешь? Вставай, иди картошку чистить. Пока следующую дозу не получишь, будешь работать. Ты слышишь меня?
Цыганка больно тряхнула Дару за плечи, и та кивнула. Дверь ее комнаты захлопнулась, она опять осталась одна. Солнечный лучик исчез со стены. Она знала, что должна переодеться в сухое и идти работать. А потом будет доза… то, что вернет солнечного зайчика на стену. И она опять станет счастлива…