Два лица у всех нас в мире,Все, как Янус, мы живем;Мы в толпе, в труде, на пире,Знаем всё, всё нипочем.А одни – двуликий ЯнусВиден обликом другим:Ignoramus! Ignoramus! –Мы тогда себе твердим.
СРЕДИ КНИГ
Как Фауст, когда-то здесь я, веривший в познанье,И философию, и физику постиг.Ты видела мое прилежное старанье,О, библиотека прочувствованных книг…Мои друзья – Панург и злобный Мефистофель –Со мной шептались здесь, что жизнь есть суета;Здесь загляделся я на четкий, умный профильХриста,
когда-то где-то жившего Христа…И то Его глазам, то этим двум безбожнымИ «да» я говорил, и говорил я «нет»,И стал угрюмым я, и злым, и осторожным…Моим любимцем был тогда один Гамлет.Безумный, милый принц. Как твой, мой голос горек,И я на кладбище: средь книг – среди могил,Я роюсь в прахе их, твердя – о бедный Иорик, –Я, как и ты, один, задумчив и без сил…Открою наугад… Ах, этот томик черныйМне много осветил печальным светом в мгле.«Как гнусны, как безумны, как позорныДеянья человека на земле»…
III
УСТАЛОЕ
О, смерть! О, нежный друг!
Зачем в твои чертоги
Не устремятся вдруг
И земнородные, и боги?
Ф. Сологуб
«Взирает вдаль измученный…»
Взирает вдаль измученныйПаломник знойных стран,Там цепью шел навьюченныйВерблюдов караван.Прошел. Пуста пространная,Немая даль… СтолбомКлубится пыль песчанаяТам где-то, над холмом…И душит всё томительный,Тяжелый, мертвый зной,Как поцелуй – мучительный,Как яркий цвет – больной…
ИЗ ДНЕВНИКА
И надо мною одиночество
Возносит огненную плеть
За то, что древнее пророчество
Мне суждено преодолеть.
Гумилев. Жемчуга
1. «Всё та же жизнь и дни всё дольше…»
Всё та же жизнь и дни всё дольше.Окурки, книги, мыслей бред,Листы стихов… К несчастью, большеЯ не обманываюсь. Нет.Я тишь люблю. Лишь ночь настанет,Без грани мысль. Декарт, Платон…Я к ним привык: мне ночью сна нет,А жизнь моя – какой-то сон…
2. «Мы все одной мыслью страдаем…»
Мы все одной мыслью страдаем,(Но я разболтаю секрет)И сами себя уверяемЧто нету ее, ее нет!Но мысль та растет неустанно,Тем больше, чем старше года:Неправда ль, нам странно, нам странно,Что мы существуем? Ведь да?
3. «Ты любишь, юноша, своих раздумий смену…»
Ты любишь, юноша, своих раздумий смену,Ты любишь, юноша, томов вечерних тишь?Когда придет пора – ты выйдешь на арену…Мысль, ты преклонишься, замолишь, замолчишь.
4. «Слеп – кто в своем, кто не ломался…»
Слеп – кто в своем, кто не ломался,Кто не познал, как это мало.Что только их не забавляло…Кто среди них не почитался…Тот же, кто в высь дерзко прорвется –Ах, перед Всем тот не окрепнет:Или умрет, или согнется…Зрячий на миг тоже ослепнет.
5. «Вот Кант, книги Маркса, Бэкона…»
Вот Кант, книги Маркса, Бэкона,«Ад» Данте, Риг-Веда, Паскаль,Вот «Всё – суета» Соломона…Продать вас нет силы, а жаль.Ведь мир пренебрег вашим даром:Кто ж ищет причин естества?Здесь все были сказаны даромВеликие к людям слова…А я, я на душу веригиСковал и ношу много лет –Гигантскую ложь нашей книгиО жизни, которой
ведь нет?
6. «Расплываясь, смотрят в окна…»
Расплываясь, смотрят в окнаТускло с улицы огни…Словно длинные волокна,Убегают фонари.Видно много мне туманных,Как видения ночей,Неочерченных и странных,Исчезающих людей.Так, так, так, – часы считают…Конки, люди и огниВ даль и темень убегают,Будто нашей жизни дни…
7. «Я всё забыл и дням забыл я счет…»
Посв. С. М. Арамянц
Я всё забыл и дням забыл я счет,Расстался я, свистя, с исканьем и сомненьем.Пускай прошедшее мое пройдет,Совсем, совсем пройдет с мечтой и утомленьем.Святыня – жизнь? Иль наслаждений срок?Кто знает! Тайна – всё, но, значит, всё известно…Я был дурен… Но ведь везде порок,А в зле быть хуже всех, о, это даже лестно!И путь другим избрал и я своим,Чтоб жить среди людей с насмешкой наглой лестиИ с пошлостью, и понятой другим,И всё ж прощенною за недостатком чести.Но вечером мне больно, как всегда,Когда я остаюсь вне суеты и взоров,И мучит вновь далекая звездаИзменою труду и ложью разговоров.
«Снова мир наивный…»
Снова мир наивный,Снова свет дневной,Звонкий переливный,Детский, золотой.Солнца, солнца пятна,Лица, грохот дня…Мне уж непонятно –Что ж гнело меня?Чем я волновалсяВ чем был мой испуг…Мир как мир остался, –Милый, узкий круг.
ГРЯДУЩАЯ СМЕРТЬ
Уносясь морским потоком,Я колеблюсь в челнокеИ в раздумьи одинокомСозерцаю грустным окомЧерный берег вдалеке.Будто в тонкой ткани блещетМесяц в светлых облаках,Вал рычит, о берег плещет,Мой челнок в волнах трепещет,Сердце бедное – в мечтах.И мне кажется порою,Что безлюден этот брег,Что прошли века чредою,Унесли людей с собою…Я – последний человек…Мертво всё. Не встанет снова.Спят цари и мудрецы,Плач, и смех, и мысль, и слово,Спят в развалинах суровоКолоссальные дворцы,И травой, сухой, колючей,Площадей зарос простор;Тут провалы, там могучейГлыба в высь несется кручей;Всюду трещины и сор…Светит месяц. Контур резкийТени падает от стен,Сложной тканью арабески,Облупившиеся фрески,Разноцветят дряхлый тлен.Мрамор лестниц, выси, своды,Город мертвых, страшных груд…И считают молча года,Как рождаются народы,Славой кичатся и мрут.Человечества остаткиВняли, как смешна борьба,Как соблазны наши гадки,Как мгновенья жизни краткиИ таинственна судьба.Сбросив с тела одеянье,Удалились снова в лес,Слушать моря рокотанье,Погружаясь в созерцаньеВечной прелести небес.Позабыв о всех заботах,О вражде и о страстях,С мыслью в сказочных высотах,Люди жили в гулких гротах,На лесистых островах…Но немногие мечтаньяНе прияли и одниПродолжали изысканья,Жаждя жизни оправданья…Тщетно мыслили они.Все прошли в веках… И что жеДоказал столетий бег?Тайна, сон… Великий Боже!Я, последний, вижу то же,Что и первый человек.