В поэмах поэтов все дамы,Пажи и шуты хорошиИ самые горькие драмыИдут на подмостках души.Прекрасны в них женщин улыбки,Изысканы в них палачи –А в ритме нам явственны скрипки,Вериги, рыданья, мечи…Но где ж капельмейстер лохматыйВ длиннейшем своем сюртуке,Ужасный, сухой, угловатый,С нервической палкой в руке?Вы помните – чуть у трибуныПотухнет сиянье рожков,Взметнется и ляжет на струныПо знаку шеренга смычков –Одна марьонэтка рукамиНервически кверху взмахнетИ, дергаясь
молча часами,Безумный оркестр поведет.Застыл капельмейстер великий –Грохочет бунтующий гул…Так слушает адские крикиСпокойный, больной Вельзевул.Но звуки печальны и нежныИ вот капельмейстер, как маг…Ах, так котильон белоснежныйВедет Мефистофель во мрак!Глядите, глядите же! В зале,Где тысячи, тысячи глаз,Простор, беспросветные дали,И дышащий молча экстаз,И где паяца шансонеткаВ трагической плачет тоске –Кривляясь, царит марьонэткаС нервической палкой в руке.Поэт – это тоже кривляка,Чтецу подающий размер…И я – Капельмейстер из Мрака,И я забавляю партэр…Февраль 1915 СПб
«Мое положенье отчайно…»
Мое положенье отчайно,Мне надо давно умереть…Какая-то черная тайнаМеня оплетает, как сеть…Я слышу нездешние звуки,Когда по ночам не заснуть…Какие-то вещие рукиКоварно ложатся на грудь.Какие-то белые плечи,И трепетный стан, как змея…И слышу я хитрые речиИз самых глубин Бытия…9 марта 1915 СПб
«Пред нами, ахнув, мир открылся в миг экстаза…»
Пред нами, ахнув, мир открылся в миг экстазаКак неизбывнейший, роскошнейший сундук,Как ароматный ларь из Агры иль Шираза,В котором худшее – сияние алмаза,А имя лучшему найдут дикарь, испугИ заклинания таинственных наук.Но нет ли в этом всем ужасного обмана?Прикосновение легчайшее перстовЛишает вещи чар и силы талисмана…Пусть, точно пес, грызет ученый их остов!Как понимаю я доктрину БуриданаО голоде осла среди больших стогов…8 апреля 1915 СПб
«Спокойный маятник из самой дальней ниши…»
Спокойный маятник из самой дальней нишиВыстукивает мне древнейший афоризм,В камине носятся то плащ летучей мыши,То пурпурный кобольд, то свитки мудрых схизм…Я говорю себе – ну, будь нежней и тише,Мой доктринерский мозг, мой скучный скептицизм!Давно знакомые фигурки из фаянса:Пастушка, Бонапарт, китаец, Санхо-Панса…А за окном гудит столетняя сосна…И, ах, в пустой душе как много резонансаДля звуков полночи… Как давит тишина…Эй, нянька старая, тащи-ка мне вина!Апрель 1915 СПб
«Как звонки в зале плиты!..»
Как звонки в зале плиты!О длинный, лунный зал…Я там упал, разбитый,И молча умирал.Ах, потому что строгоЗвучал во тьме органИ потому что многоИмел я старых ран.Декабрь 1915 СПб
«Было: вечером сердце распелося…»
Было: вечером сердце распелося,Сильной песней я в мир застонал.Я не знаю, чего мне хотелося,Но по сумеркам что-то я звал.Пел я страстной, призывной, проклятою,Отдающейся песнью груди,И взвилась на финале богатоюИ отчаянной нота тоски!Ах, и как это, как это крикнулось!Да и боль была как хороша!Но на песню мою не откликнуласьНи одна человечья душа.Жаль мне: даром тогда над горами яРазмахнул
свою грусть, как пращу…Что ж, грущу ли теперь вечерами я?Нет, пожалуй. Уже не грущу…1915
CAPRI
Я нанял комнату в стариннейшем палаццо,Полуразрушенном, почти совсем пустом.Он темен и велик. В нем можно потеряться.И подземелье есть под нижним этажом.В таких глухих домах должны водиться духи,Тем более что здесь был встарь епископат.Теперь же в нем живут две желтые старухи,Один горбун, семь псов и четверо ребят.Я спорил с горбуном о принципах упорно,Он клерикалом был, а я не знаю кто,Ребята каждый день кричали мне «bon giorno!»И я кормил собак, признательных за то.И я любил свой дом… Бродя по корридорам,Мне всё казалося, что что-то я найду…Я любовался днем Везувием, простором,А ночью тосковал в запущенном саду.Но в келье у себя я вспоминал про Бога(Быть может, прав горбун?), когда была луна…Как это страшно жить в палаццо, где так многоСтолетий сторожит ночная тишина!..Тогда я вздрагивал и вглядывался зорко,И, злясь, что чудятся мне шепоты теней,Я свечкой на стене писал: Madonna sporca;Я Вас люблю, Этер; О, смерть! и П .Январь 1916 СПб
«В мрачные цвета окрасил рыцарь свой герб…»
В мрачные цвета окрасил рыцарь свой герб.Силы цвет голубой может ослабить.Когда месяц пошел на ущерб,Мрачный рыцарь выехал грабить.У рыцаря есть горделивая самка,У рыцаря – злая и храбрая дворня…Высоки и узки башни старого замка,Тупые и толстые у корня.Всё слышно голове его умной,А душе – что люди, что болонки.Когда-то убил ее крик безумной,Голубой, обманутой им девчонки.Едет рыцарь шажком по овражку,А тут безумная бродит часто…И шепчет рыцарь – встречу бродяжку,Убью себя сразу и баста…Февраль 1916 СПб
CABARET ARTISTIQUE
Туманнейший декабрь из всех углов согналВ загримированный, как арлекин, подвалЖонглеров истины, трапеции и сцены,Амнистированных Содома и Кайенны.Угрюмо-сводчатый и низколобый склепВполне напоминал разбойничий вертеп –Для Гоцци, для Поэ нужна была таверна.Но, впрочем, сцена там жила всегда наверно,Хоть раньше ставился иной репертуар…Покинув к полночи безлюдный тротуар,Ограду паперти, подъезд ночного клуба,Здесь драмы ставили реалистично-грубоСтоличной нищеты больные пилигримы;Здесь шли и страшные смешные пантомимы,Где, впрочем, иногда врывался крик a parte…Теперь здесь маскарад… comedia del arte…Здесь все мои друзья – поэт, комедиант,Лохматый нигилист, недопустимый франт,Маститый, старый слон, газетная гиэна…У каждого свой стиль, иль Гейне иль Верлэна,А то Бакунина… У женщин стиль камей,Пророчиц, Сандрильон и декадентских змей…Подвальных этих дев я жалую, как кэкс.Я стал ухаживать, начав с «брекекекекс»…Февраль 1916 СПб
«Две плаксы нежные, которым Тайна вдруг…»
Две плаксы нежные, которым Тайна вдругВ парадном облаченьи ВельзевулаСредь тяжко дышащих и молчаливых мукГреховной ночью в первый раз мелькнула,Плетутся вечером, испуганные всем,Как два сообщника, сплетясь руками,Неведомо куда, неведомо зачем,Меж дико-непонятными домами.Бледны, раздавлены огромной новизной,Они весь мир безмолвно умоляют,Чтоб он был нежный к ним и чтоб он был простой,А тут моторы с грохотом летают,Ползет поток фигур, как бред и как тоска,Терзает тротуарный гул, как пытка!И как из дома своего улитка,Луна высовывает из-за туч рога…И так насмешница глядит из-под платка…Март 1916 СПб