Противостояние I
Шрифт:
— Между ними что, любовь?
— Трудно сказать, Юрий Владимирович. Сейчас я знаю только то, что знают все: Марина Михайловна опекает Сашу, и он живёт в её доме. Впрочем, я бы не очень удивился, если бы узнал, что Саша в неё влюблён. Ну, вы же её фотографии видели...
Помолчали, подумали. Молчание нарушил Андронов. Вздохнул, пробормотал себе под нос:
— Тем не менее делать что-то нужно... — и, уже громче, — Как ты там? Устроился?
— Времени не было, Юрий Владимирович! Пока что имею только номер в гостинице. Ненашев пообещал, что завтра жильё для меня будет готово. Машину под задницу
— Ладно, устраивайся. Кузнецову передай, что его предложение о встрече в Иркутске я услышал и взял время подумать. Ещё скажи, что мне это предложение категорически не нравится! Пусть знает, что я рассердился! Всё, до свидания!
***
Пришлось снова идти к дежурному по Управлению и просить разгонную машину. О разговоре с Андроновым Саша должен узнать незамедлительно. Чёрт его знает, когда Марина Михайловна собирается покинуть Новосибирск, чтобы лететь в Москву. Это может ещё сегодня произойти! Как некстати, что о её планах он узнал от Андронова! Нужно предупредить Сашу, что подобная небрежность с его стороны в современных обстоятельствах совершенно недопустима! Это может привести к серьёзным неприятностям!...
Саша согласился с ним и даже извинился. Пригласил его пройти на кухню и представил младшим членам семьи. Красивые всё же дочери у Марины Михайловны. Впрочем, говорить при них он отказался и попросил Сашу о разговоре вне дома. Они вышли и прошлись сначала по Герцена, а потом свернули на Жуковского и добрели до центральной улицы их района.
Услышав краткий пересказ разговора с Андроновым, Саша нахмурился и некоторое время молчал. Потом всё же высказался.
— Не знаю, что решит тётя Марина, но я предложу ей немедленно вернуться домой. Прямо сегодня вернуться. Не хочу рисковать. Если за ней пойдут ваши топтуны, я ведь выжидать не стану. Не знаю пока, что с ними и их начальством сделаю, но хорошего ничего не будет. Тётя Марина сейчас подумает и скажет мне. Подождём...
***
Марина передумала. Сказала, что встречаться в любом случае придётся, и, если число желающих поговорить с нами будет больше одного человека, то мы готовы встретиться с ними в Москве.
Ещё она сказала, что забирать её из Новосибирска в Иркутск не нужно. Сегодняшний вечер и завтрашний день до обеда она проведёт в компании с друзьями, а в час дня её обещали доставить с вещами в аэропорт. Билеты на самолёт до Москвы уже куплены, так что лететь придётся. Тем более, что побывать в Министерстве здравоохранения ей всё равно нужно. В связи со сдачей в эксплуатацию лабораторного корпуса у неё уже возникли проблемы с персоналом.
Марина была навеселе, настроение у неё было приподнятое, и я не решился настаивать на отправке её в Иркутск. Ладно, пусть отдохнёт и развеется хорошенько. Переспросил только насчёт разговора в Москве. Она подтвердила сказанное и добавила, что участие Брежнева в этом случае обязательно. Ещё немножко подумав, она попросила передать, что в докладе начальству Сергей Васильевич может записать на свой счёт то, что ему удалось нас уговорить, и что неплохо было бы уже завтра к обеду получить подробную информацию об организации встречи в Москве и о примерном составе её участников.
Сергей Васильевич только кивнул. Когда я спросил о причинах его задумчивости, он вздохнул:
—
Ну, такое и в студенческой среде называется откатом, о чём я его проинформировал. Марина кое о чём забыла упомянуть или сочла это само собой разумеющимся, но я посчитал, что будет лучше озвучить.
— Сергей Васильевич, предупредите, пожалуйста, Андронова, что провокаций я не потерплю. В Москву я прибуду вместе с тётей Мариной. Если замечу слежку и, особенно, подготовку какой-нибудь подлости против неё — пусть не обижается. Пострадают не только непосредственные исполнители, но и ему самому головы не сносить. Пусть заранее составляет завещание.
Он кивнул:
— Передам. Силовых акций или каких-то провокаций вряд ли стоит ожидать — вы же нужны им живыми, здоровыми и готовыми к сотрудничеству, — а вот слежку я не исключаю. Ты уж топтунов из наружки не трогай. Они люди подневольные.
— Как получится... Я буду рекомендовать ей не пользоваться метро. Все перемещения только на такси. Если ваши попытаются следить за ней — буду портить автомобили сопровождения, а тут уж всякое может случиться. Если машина на полном ходу ломается, то водитель и пассажиры обычно получают тяжёлые травмы, а иногда даже гибнут.
Он покивал.
— Я передам твои слова и постараюсь убедить его в серьёзности угроз, но и ты постарайся без нужды кровь не лить. Тебе же самому потом проще будет...
***
Весь день до обеда я провёл на занятиях в институте, но лучше бы оставался дома. Больше было бы пользы. Всё равно я мысленно был не здесь, а в Новосибирске. Я не спускал глаз с Марины. Ночевать она осталась у подруги. Утром они с ней попили кофе, и Марина отправилась в гостиницу. Нужно было забрать чемодан и сдать номер.
Когда она покинула гостиницу, ей на хвост упали двое из наружки местного Управления КГБ. Впрочем, далеко от гостиницы они отойти не смогли. Сначала один, а вслед за ним и другой потеряли сознание. Просто шёл, шёл человек, зашатался и упал прямо в весеннюю грязь. Так бывает, если сосуды слабые или с сердцем какие-то проблемы.
Понятное дело, прохожие вызвали скорую, и та примерно через двадцать минут к гостинице подъехала, но пострадавших она уже не обнаружила. Оба через пять минут самостоятельно пришли в себя, посидели на тротуаре, потом собравшиеся вокруг них прохожие помогли им подняться и привести в порядок растерзанную одежду. Они не обнаружили ту, за кем следили и несолоно хлебавши вернулись в гостиницу.
Сообразив, что мне лучше вернуться домой, я оповестил об этом Катюшу и отчалил. Предстояла серьёзная негласная работа в Новосибирском аэропорту и сопровождение самолёта на всём пути следования от Новосибирска до Москвы. Не доверяю я этим гэбистам. На любую пакость способны. Не дай бог им придёт в голову уронить самолёт с Мариной на землю. Я её, конечно, вытащу, но только одну её. Остальные пассажиры скорее всего погибнут! Не хочу, чтобы она перепугалась. Ещё, чего доброго, перестанет после этого вообще доверять самолётам. Оно нам нужно?