Противостояние II
Шрифт:
Дед первым понял, что он сказал. Усмехается:
— Так, понял. А мы, значит, для тебя дилетанты?
А Серёга ему невозмутимо:
— Когда Ленин на Финском вокзале бросал в толпу собравшихся матросов свои лозунги, матросы восторженно орали, а соратники Ленина, у которых также имелось университетское образование, украдкой морщили носы. С ними Владимир Ильич разговаривал пользуясь совершенно иным языком. И в их беседах не было места лозунгам. Если бы это было не так, его освистали бы и те, и другие. Он был непревзойдённым мастером, когда речь заходила о том, чтобы донести свою точку зрения до как можно большего количества
Взрослые рассмеялись, когда Серёга остановился и начал расчехлять принесённую гитару.
— Целую теорию подвёл, шельмец! — сказала бабушка. Она у нас вообще, не стесняется в выражениях. Урождённая казачка, что вы хотите!
Играл Серёга так, что даже тётя Саша не выдержала. Серёга сказал, что ему очень нравится «Вальс цветов» Чайковского, и он переложил его на гитару. Тётя Саша в этом месте улыбнулась. У неё улыбка никогда не обидная. Она, кажется, вообще не умеет обижать людей. Очень добрая тётка. А потом, когда Серёга заиграл, сначала всё так же улыбалась, а потом брови у неё полезли вверх и даже под её смешную чёлку спрятались. Опять она её сама подстригала и опять неровно получилось. Она прошла в угол комнаты к пианино, села и начала Серёге подыгрывать. Он тоже поднялся со стула, подошёл к ней, и дальше они играли уже вдвоём. Очень красиво получилось. Почему-то даже плакать хотелось.
Прибеднялся он, что подмастерье. Ему даже тётя Саша похлопала, когда они закончили. Никто даже не отвлёкся на то, что дядя Костя и тётя Мила приехали, так все их игрой увлечены были. И бабуля на Серёгу после этого другими глазами начала смотреть. Как-то уважительно, что ли?
А потом взрослые завели свои взрослые разговоры, и рядом с ними стало неинтересно. Серёга познакомился с Зойкой и с Мишкой. Это дети дяди Кости и тёти Милы. Мишка ещё маленький, в первый класс ходит, а Зойка, наоборот, чересчур взрослая. Ей уже двадцать исполнилось. Она в университете учится. С ней, как и с Мишкой, тоже особо говорить не о чем.
Юля знала, что будет, когда бабушка гостей за стол пригласит, и заранее смущалась. Никак не могла решиться Серёге об этом сказать. Думалось почему-то, что он сразу вспыхнет, оденется и домой уедет. Он уже спрашивал у папы, как из этого посёлка самостоятельно выбраться можно.
Дело в том, что в этом доме не принято детей за общий стол сажать. Дед как выпьет, затевает разговоры о Доне, о тех станицах, откуда они с бабушкой родом, о казачьих порядках и правилах. Скучно это. Как тётя Саша их выдерживает? Папа говорил маме как-то, что такой семейный уклад домостроем называется. Он именно поэтому не любит в гостях у них бывать. Да и ей тоже не очень нравится. А каково Серёге будет узнать, что придётся им с малолетним Мишкой за отдельным столом да ещё и не в общем зале, а на кухне ужинать? Зойки с ними не будет, она уже взрослой считается. Ей разрешено со взрослыми сидеть и принимать участие в общих разговорах. Позорище! Юля заранее краснела.
Когда всё-таки решилась и рассказала, Серёга сначала не поверил — не слышал он ещё о таких порядках, — потом заинтересовался и заставил рассказать ещё раз и во всех деталях, а в конце просто рассмеялся.
— И вообще, я не к ним, а к тебе в гости пришёл. Ты будешь со мной за одним столом, а это главное. Ещё неизвестно, за чьим столом веселей будет, правда же?
Попросил у тёти Саши гитару, принёс её в кухню и развлекал их с Мишкой. Оказывается, он классно поёт и кучу разных песен знает. Наташа тоже с ними ужинала, но ей приходилось постоянно подскакивать, когда её из столовой звали. Вообще-то ей уже сорок пять. Серёга её поэтому тётей Наташей называл, а сопливый первоклашка Мишка — просто Наташей. Серёга потом объяснил ей, когда они уже домой возвращались, что это он от родителей перенял. Сознался, что ни дядя Костя, ни тётя Мила ему, скорее, не понравились. Когда она попросила объяснить — почему? — он пожал плечами. Сказал, что и сам не понимает почему.
Слава Богу всё это недолго продолжалось. Мама потом папе сказала, когда они уже в машине домой ехали, что он потому долго не смог высидеть, что сам не пил за столом. Папа только кивал на это, глядя на слабо освещаемый фарами заснеженный асфальт дороги.
Глава 14. Ссора и примирение
30 октября 1972 года
В понедельник утром она прибежала, уже недовольная тем, что это ей приходится бегать к нему, а не наоборот. Помнила, конечно, почему они договорились встречаться на квартире у него, а не у неё, но всё равно злилась. Мог бы хотя бы предложить по очереди друг к другу по утрам бегать, эскимос чёртов!
Вообще, понедельник не задался. Его руки казались ей сегодня неприятно цепкими. Это когда она села на кушетку почитать, а Серёга подсел к ней, обнял за плечи и полез целоваться. Сначала просто целовались, а потом он залез к ней под рубашку, а ей сегодня этого не хотелось. Вот тогда и показалось, что руки у него цепкие. Даже рассердилась. Вырвалась из его рук, сказала, что ей ещё к Леське сбегать нужно, переоделась и убежала.
Решила, действительно, к Леське забежать. Очень хотелось пожаловаться на него и спросить у неё совета. Леська выслушала её и пожала плечами.
— А ты сама не понимаешь, чего он хочет?
На её вопрос: «А что делать?» — Леська опять пожала плечами.
— Если не хочешь, чтобы это случилось, просто перестань ходить к нему.
— Понимаю… — Она вздохнула. — Можно, конечно, и не ходить… А он тогда к Галке подкатит. Мне кажется он ей нравится...
— Не знаю, Юлька, что лучше… Это тебе самой решать. Если не будешь показывать ему, что он тебе нужен, то может и в самом деле на другую переключиться. У мальчишек это быстро делается. А если продолжишь ходить, то всякое может случиться.
Помолчали, потом Леська грустно говорит:
— Слушай, мне ведь придётся школу сменить. Нам уже ордер и ключи от новой квартиры вручили. Завтра переезжаем.
— Поздравляю… А зачем школу менять?
— Далеко это. На другом конце Москвы. До конца недели поезжу, конечно, но мама планирует уже в следующий понедельник в той школе меня зарегистрировать. Быстро как-то всё случилось…
— Чёрт, плохо как… А телефон? К кому телефон перейдёт?
Леська вздохнула и покачала головой.