Противостояние
Шрифт:
Увидев, как слёзы заструились по её лицу, султан Мехмет, сочувственно нахмурившись, притянул султаншу к себе и обнял одной рукой.
— Всё позади, Сейхан, — прошептал он. — Узнав о том, что тебя едва спасли от смерти, я… Осознал, что не хочу тебя терять. Никто другой в этом дворце не заменит для тебя меня, моя султанша. Нет более такой сильной, веселой и умной женщины рядом со мной.
Улыбнувшись, Сейхан Султан, поцеловав султана в щёку, слегка отстранилась от него и утёрла слёзы с лица.
— Силу, ум и смех лишь
Султан Мехмет, нахмурившись, отстранился от неё.
— Ведётся расследование, Сейхан. Клянусь, что я найду виновного и не поскуплюсь на наказание. Никто не смеет покушаться на твою жизнь.
— К чему расследование? — возмутилась Сейхан Султан, гневно сверкнув зелёными глазами. — Нурбахар сделала это со мной!
— Зачем ей это?
— Она ненавидит меня за то, что ты приблизил меня к себе, даровали власть над гаремом. Ещё вчера она открыто угрожала мне, называя ведьмой! Свидетели мои служанки, да и охрана слышала её речи, поскольку расставляла вещи в покоях.
— Сейхан, ты не можешь быть уверена в этом, — возразил султан, поднявшись с ложа. — Нельзя безосновательно обвинять человека.
Мудро смолчав, султанша лишь угрюмо нахмурилась.
— Отдыхай. Мне нужно узнать, как идёт расследование и заняться делами.
Поцеловав султаншу в лоб, повелитель покинул покои, провожаемый её долгим взглядом.
Кухня Топкапы.
Локман-ага, взглянув на Зафера-агу, устало вздохнул, утомлённый идущим расследованием отравления Сейхан Султан.
— Кто относил поднос с едой в покои госпожи?
— Кажется, Лейла-хатун, ага, — ответил Зафер-ага, и его словам вторил пронзительный женский крик, на который Локман-ага, Сюмбюль-ага и Зафер-ага растерянно обернулись.
— Аллах сохрани… — приложил руку ко рту Сюмбюль-ага, поспешив за Локманом-агой на крик.
Когда они, преодолев несколько поворотов коридора, наткнулись на лежащую на полу Лейлу-хатун с перерезанным горлом, из которого изливалась кровь, то настороженно переглянулись.
Рядом, дрожа всем телом и плача, на полу сидела Ясмин-хатун, в руках которой блестел окровавленный кинжал.
— Это Лейла-хатун? — осведомился Локман-ага, поднимая с силой за локоть Ясмин-хатун с пола.
— Да, она, — подтвердил Сюмбюль-ага, с сожалением смотря на ту.
— Меня заставили, — лепетала плачущая Ясмин-хатун. — Больше не могу убивать… Не хочу!
— Кто тебя заставил, хатун? — нахмурился Локман-ага. — Твоя госпожа?
Ясмин-хатун кивнула. Локман-ага и Сюмбюль-ага мрачно переглянулись.
Утро.
Топкапы. Султанские покои.
Мрачный султан Мехмет восседал на троне, а рядом стоял серьёзный Локман-ага, когда в опочивальню вошла встревоженная и бледная Нурбахар в белом платье с рукавами из полупрозрачной вуали. Султанша поклонилась, сложив руки перед собой, и
— Повелитель. Вы желали меня видеть?
— Отравление Сейхан твоих рук дело, не так ли? — проговорил султан Мехмет, смерив девушку пронзительным взглядом. — Как и убийство Сельмы-хатун, которое ты выставила как интригу моей сестры Михримах Султан, дабы лишить её управления гаремом и попытаться занять эту должность.
— Что вы такое гов… — возмутилась Нурбахар Султан, но была прервана жестом султана, поднявшегося с трона и подошедшего к ней.
Локман-ага настороженно взглянул на повелителя, а после на испуганную Нурбахар Султан,.
— Не нужно, Нурбахар, отрекаться от своих преступлений. Твоя служанка Ясмин-хатун во всём созналась. Рассказала обо всех твоих интригах.
— Повелитель, неужели вы поверили ей?! — со слезами возмутилась Нурбахар Султан. — Её запугали или подкупили Сейхан Султан или Михримах Султан!
— Достаточно! — грозно процедил султан Мехмет, и его тёмные глаза налились металлом. — Я всегда считал тебя самой непорочной и честной, из женщин, что меня окружают, Нурбахар. Как мог я так ошибаться?
— Повелитель, простите! — взмолилась Нурбахар Султан, упав на колени перед султаном и сжимая в своих вспотевших от страха ладонях подол его одеяния. — Я делала всё это ради будущего моих детей!
— Убийце не быть моей женой, Нурбахар! Как я могу доверить тебе Селима и Севен?! Знай, что я не желал той участи для тебя, которую определил.
— Нет, повелитель! Не забирайте их у меня! — взмолилась та, отчаянно хватаясь за его одеяние, которое тот резко вырвал из её рук.
— Отныне видеть тебя не желаю. Ты немедленно отправляешься в Старый дворец! Селим и Севен останутся в Топкапы со мной. Можешь идти.
— Нет! — отчаянно вскрикнула Нурбахар Султан, унизительно подползая к нему на коленях и испуганно хватаясь за его смуглую руку. — Молю, простите меня!
Султан Мехмет раздражённо вырвал руку из её ладоней и спешно вышел на террасу. Локман-ага, нахмурившись, подошёл к султанше и помог ей, плачущей, подняться с колен.
— Нет, я не уйду! — запротестовала она, вырвав локоть из его рук. — Повелитель! Прошу вас, повелитель!
— Идёмте, султанша, — настойчиво проговорил Локман-ага, с силой волоча её в коридор.
Городской рынок.
Темноволосая статная женщина в темных меховых одеждах медленно прогуливалась по рынку, скупая понравившиеся ей товары. В лучах полуденного солнца сверкал золотой обод, воздетый на её голову, а на её шее переливалось на солнце золотое ожерелье. Чуть позади за ней следовали бритоголовый широкоплечий мужчина в плаще и несколько стражников в европейских доспехах.
Проходя мимо лавки с коврами, сеньора остановилась и вгляделась в выставленные на продажу ковры, случайно услышав разговор торговца с покупателем.