Противоядие от алчности

Роу Кэролайн

— Письма от дона Арно, каноника вашего преосвященства.

— Уже? — удивленно спросил Беренгер. — Что-то случилось?

— Мне ничего такого не рассказывали, но… — осторожно начал посыльный.

— Говори, — сказал Беренгер. — Почему тебя послали вслед за мной да еще приказали мчаться так быстро?

— У реки нашли тело монаха. Неподалеку от Сан-Фелиу. Может, из-за этого. Говорят, монах был убит, и при нем нашли письмо, адресованное вашему преосвященству. Это был францисканец, возможно, его зовут отец Норберт. Но мне ничего не сказали, за исключением того, что дело очень срочное и что письмо нужно передать вам лично.

— Они?

— Их было четверо.

Дон Арно, ваше преосвященство, а еще отец Виталис, отец Рамон де Орта, и отец Галсеран де Монтетерно.

— Превосходно. Ты отлично справился с заданием, — сказал он, награждая гонца и возвращаясь к пакету.

Епископ сломал новую печать и посмотрел на письмо. Легким движением руки он подозвал Франсеса и Берната. Затем он тихо шепнул Франсесу, и тот подозвал Ракель, чтобы она подвела мула, на котором ехал ее отец, к ним поближе. Когда все собрались, епископ снова обратился к письму.

— Прочтите его мне, — сказал он Бернату. — Оно довольно сильно запачкано, и трудно разобрать слова.

Бернат взял листки и бегло просмотрел их. Когда он добрался до второй страницы, ставшей конвертом, он нахмурился.

— Часть слов невозможно разобрать, ваше преосвященство.

— Сделайте все, что в ваших силах.

— Как будет угодно вашему преосвященству, — пробормотал Бернат. — Начинается со слов «Его преосвященству епископу, или его самому доверенному викарию. Я нахожусь в крайне затруднительном положении; прошу вас о снисхождении и помощи. Не знаю, достигло ли известие о том, что я сделал, вашего слуха. Если да, то вы поймете, что, совершив эту страшную ошибку — нет, преступление, — я не мог принести вам эти документы собственноручно. Не имея возможности сделать это, я добавил к этому новый грех, поскольку дал святую клятву умирающему, что я доставлю их вам. Да простит Бог мою трусость. Так как я не могу приехать к вам, опасаясь повешения, я попытаюсь описать, как эти документы попали в мои руки. Во время бегства из Авиньона я старался нигде не останавливаться, даже в самых захудалых тавернах и гостиницах, и прикладывал все усилия к тому, чтобы не задерживаться в городах, где меня могли узнать или разыскивать. К сожалению, около Фигуэрес я опрометчиво присоединился к группе путников, которых мне лучше было бы обойти стороной. Один из них был гонцом, который вез документы для вас и для Его Величества. Вскоре после того, как мы достигли гостиницы, где мы все вместе остановились, гонец почувствовал себя плохо. Он страшно мучился. Гонец попросил привести священника, а рядом не было никого, кроме меня. Я был пьян, и на мне была кровь невинного человека, но именно меня привели к нему, чтобы я сделал для него все, что только возможно. Перед смертью он передал мне эти два документа, и рассказал, насколько они важны. Зная о важности этих документов, я пребывал в неведении относительного того, о чем в них говорилось. Он заставил меня поклясться, что я не позволю никому заглянуть в эти бумаги и сам не загляну, а передам их вам лично в руки. Я не знаю, что в них, но не могу передать их вам собственноручно. Я постараюсь найти честного человека, который передаст их вместо меня». — Бернат сделал паузу. — Это конец первой страницы, которая почти не испачкана.

— А вторая страница?

— Я прочту все, что можно на ней разобрать.

— Если он проповедовал так же длинно, как пишет, — сказал Франсес, — неудивительно, что его убили.

— Сначала пятно покрывает несколько строк текста, — сказал Бернат. — Вот продолжение: «…оно кажется мне довольно странным. Я думаю, что, скорее всего, несчастному гонцу помогли умереть при помощи какого-то особенно

отвратительного яда. По крайней мере у двоих мужчин, которые путешествовали вместе с нами, имелись причины заглянуть в эти документы. Я не знаю, были ли это их имена, или это относится к месту, откуда они родом, но они называли себя…» — Еще одно пятно, закрывает целую строчку.

— Читайте то, что сможете, — резко бросил Беренгер.

— Да, ваше преосвященство. Имя написано нечетко, за исключением того, что оно заканчивается на «-ка». Второе имя — «Родриго де Лансия».

— Лансия, — сказал Беренгер. — Эта семья из моих родных мест.

— Родриго? — сказал Исаак. — Я знаю другое имя.

— Вы имеете в виду Гуго? Я слышал, что его имя упоминалось в деле, вынесенном на папский суд в Авиньоне. Этот Родриго, насколько я помню, является его младшим кузеном.

— Если бы документы касались Гуго, это бы объяснило такой интерес к ним, — сказал Исаак.

— Да, — сказал епископ. — Я помню его. Даже будучи мальчишкой, он был приятным, бесстрашным парнем, храбрым как лев, только недостаточно рассудительным. Он не всегда мог рассчитать последствия своих действий. И теперь, в результате собственной безрассудной смелости, он попал в большие неприятности, чем рассчитывал. Но Его Величество высоко ценит его участие в ответных нападениях на генуэзцев.

— Но ведь там были не генуэзцы…

— Конечно. Это, как я подозреваю, и было одной из его ошибок. Они не должны были охотиться за судами Анконы, с которой в то время мы не были в ссоре. — Он обернулся к священникам: — Простите нас. Мы прервали вас, отец Бернат.

— Не беспокойтесь, ваше преосвященство. Следующая строка снова покрыта кровью, — продолжил он. — «…Его Величество должен получить этот документ, поскольку в нем содержится решение, которое может повлиять на приготовления к войне. И вы уже давно ждете получения другого документа». Он заканчивает словами: «Я прошу вашего прощения за мой грех и умоляю вас помолиться за мою душу. Норберт де С…»

— Речь идет о решении его святейшества относительно иска Анконы, — сказал Беренгер. — Это письмо нужно доставить Его Величеству. Он должен знать, что решение существует, но, возможно, оно потеряно.

— Или украдено, — заметил Исаак. — Но о каком документе, который вы, ваше преосвященство, ждали так долго, он говорит?

— Не знаю, — ответил Беренгер. — Хотя…

— Ваше преосвященство, — сказал Франсес, — возможно, он полагает, что это относится к архиепископскому… — Он замолчал. — Ведь спор относительно некоторых разногласий случился совсем недавно, и, конечно, сведения о нем не посылались его святейшеству, папе римскому.

— Я ни в коей мере не пытаюсь противоречить вам, — заметил Исаак, — но давайте вспомним о слухах, заполонивших город. Относительно архиепископа, посылающего жалобу в Авиньон. Я предполагал, что они ложные…

— Но некоторые слухи таковыми не являются? Как хорошо, что вы напомнили нам о них, господин Исаак, — сказал Беренгер. — Хотя фраза «давно ждете» все же сильное преувеличение. Но нам необходимо принять решение. Следует все рассказать Его Величеству, — тихо произнес он.

— По всей вероятности, он уже знает, — заметил Бернат.

— Наверняка, — решительно сказал Беренгер. — Но тем не менее мы должны ему все рассказать.

— Он должен знать, ваше преосвященство, — сказал Бернат. — Мы пошлем к нему гонца или мы отправимся к нему лично?

— Лично, — добавил Исаак.

— Я согласен, произнес Франсес. — Если угодно вашему преосвященству.

— Да, — сказал Беренгер. — Когда мы миновали барселонскую дорогу?