Протокол 06 «Ева»
Шрифт:
– Курсант Тормаев… - голос генерала Нечаева заставил вздрогнуть.
Сергей обернулся к нему и уверенно произнёс:
– Личный состав курса находился в столовой, когда поступило уведомления о начале военный действий. К этому моменту представителей делегации ВУЦ «Беране» с нами уже не было.
Валерий Константинович внимательно смотрел в серьёзные глаза курсанта ещё несколько секунд, и наконец удовлетворённо кивнул:
– Именно так.
Лето второе: молодость
Кажется,
Штаб вертолётного полка расположился в лесу. Тридцать площадок, накрытых голографической маскировочной сетью и жилые палатки, втиснутые меж деревьев. Солдаты и офицеры, напоминали здесь призраков. Серая форма, бледные лица. В пелене утреннего тумана человеческие фигуры словно плыли, неожиданно исчезая и появляясь перед глазами.
Этим утром царило временное затишье. Ещё ночью грохотал авиаудар на Сарагосу в пятидесяти километрах, доносился гул машин пехоты при штурме. К рассвету всё стихло, но доклада об окончании операции не последовало. Город не сдался. Лишь ветер, доносивший запах гари, растворился в тумане.
Сергей стоял на улице возле палатки медиков, курил. Первую партию раненых привезли ночью, так что ему сам бог велел быстрее убраться с больничной койки с почти зажившими дырками в ноге и на боку. Врачам сейчас не до реабилитационных периодов.
– Лейтенант Тормаев!
– медик по фамилии Юный высунулся из палатки.
– Вы что, выписались? Быстро на перевязку!
Сергей усмехнулся:
– Юность, береги бинты.
Он выбросил сигарету в снег:
– Я к себе. Потом приду.
Младший лейтенант Юный покачал головой, но не возразил. Медицинских запасов не хватало. Как и всего остального. Погибала техника, оружие, люди. Всё безвозвратно.
Через год после своего начала война перешла на территорию стран Альянса. Северный Союз оказался мощнее. Но армия увязла в боях на длительный срок. Одна только Сарагоса держалась уже три месяца.
Сергей дошёл до жилых палаток. Закурил ещё, когда остановился у своей. Вредная привычка затянула его до самых пяток. Он разве что во сне не дымил.
Из соседнего жилища вышел сонный лейтенант особого отдела Панин, потёр глаза, которых не было видно из-за похмелья, оглядел лейтенанта Тормаева, видимо пытаясь вспомнить кто это, потом кивнул в знак приветствия и пошёл в палатку майора Холина, где, собственно, и пил всю ночь. Особая служба войной не страдала. У этих парней была своя «особая» работа с момента, как Северный Союз вышел из договора о правах военнопленных. Сделали это в целях устрашения противника. Но сработало с обратным эффектом. Теперь никто не сдавался в плен. Это не имело смысла, потому что не гарантировало жизнь или помощь. А вот пытки и смерть обеспечивало с
Тормаев отбросил от себя эти мысли. Это всё его не касается. Решения высшего руководства не обсуждаются, они выполняются. Молча и быстро. Ему пора наконец это усвоить.
В тишине над лесом прогремели отдалённые залпы. Сергей сделал последнюю затяжку, подумал. О том, что войска защитников города отдохнули и снова ударили из всего, что осталось.
Тормаев стоял ещё минуту в раздумьях. Юный не просто так забросил его медкарту подальше, наотрез отказав в допуске к полётам, но почти недельный отпуск сейчас выглядел как издевательство над остальными пилотами. Многие уже спали в вертолётах со стаканом воды на приборной панели, чтобы по сигналу сначала запустить двигатели, потом запить дозу психоаналептиков и сразу подниматься в воздух.
Командно-штабная палатка, окружённая поясом мощных антенн, находилась совсем рядом. Было видно часовых возле неё и закрытую дверь. Полотно изолировало шумы, так что снаружи не раздавалось ни звука. Но Сергей знал, что внутри сейчас много «веселей». Он направился туда.
Едва вошёл, как захотелось закрыть уши от хора напряжённых голосов. Все были по боевым местам. За главным экраном наблюдения начальник оперативного штаба майор Севский, операторы за пультами управления системами связи и слежения.
– Наблюдатель «Один», доложите.
Множество команд и ответы на них заполняли штабную палатку. Голоса в динамиках гудели:
– «Аметист» заблокирован в квадрате шесть. Запрашивают поддержку с воздуха. Координаты для «Небесной фурии»…
– Я «Небесная фурия», - раздавался голос пилота.
– Подтверждаю: «Мастер Дедал» сбит.
– Выжившие?
– спросил Севский.
В ответ в динамиках затрещало:
– Выживших нет, подтверждаю, выживших нет.
– Потери с учётом «Мастера Дедала»?
– Сто два человека за текущие сутки. Отсчёт с нуля часов по местному времени.
– Почему такая связь? Что нас глушит?!
– Выясняем.
– Есть изображение!
– доложила группа спутниковой связи.
На большом экране зарябили помехи и, наконец, образовалось ясно различимое изображение разрушенной площади города. Наполовину уцелевшие здания с порванными крышами и дырами в стенах ещё вели бой. Оттуда обстреливали застрявших в развалинах улиц десантников штурмового батальона.
На соседних мониторах шло изображение с видеокамеры вертолёта и наведение в кабине пилота. Красный квадратик обозначил огневые точки здания.
– База, это «Небесная фурия»… - раздался голос командира экипажа, но его внезапно оборвал громкий крик второго пилота:
– Атака с земли!
Мелькнула яркая вспышка снаряда, молниеносно взлетевшего из-под баррикад, и мониторы накрыла слепая рябь.
– Сигнал потерян, - возвестила группа связи.
– Да мать вашу… - выругался Севский.
– Наблюдатель «Два», подтвердите падение «Небесной фурии»!