Протокол «Шторм»

Полевой Влад

– Но разве у нас есть такие технологии? – воскликнул Кочетков и получил довольный кивок старика.

– В точку, молодой человек. Подобное есть в проекте, но в начальной стадии разработок. Там же был опытный образец. Сначала я подозревал, что это происки спецслужб иностранных государств, однако потом, в ходе исследований обломков самолета, были выявлены некоторые узлы и агрегаты, от которых шел интересный фон. Позже мы локализовали данные запчасти как не принадлежащие к нашей реальности, что вызвало мой живой интерес, а также новый приток финансовых вложений со стороны некоммерческого фонда.

Поначалу я хотел обратиться в службу безопасности площадки переброса,

предупредить о том, что некие злоумышленники из параллельной вселенной устраивают премерзкие пакости, но почему-то на все мои увещевания руководство отвечало простыми отписками, а фонд, спонсировавший мои исследования, вовсе запретил делать подобное впредь. Нет, они не были вселенским злом. Более того, в одни момент кто-то из финансовой элиты лоббировал появление в органах внутренних дел отдельного подразделения, занимающегося подобными вещами, но мне уже тогда было понятно, что это нарушители реальности, с которыми надо будет бороться. Отдел сталкивался с шалопаями, мелким криминальным элементом, негодяями, отравителями и контрабандистами. Работа сложная, неблагодарная и, разумеется, опасная, однако в случае с моими исследования, происшествия разрабатывались и разворачивались по иной, совершенно порочной схеме.

– С чего вы это взяли, профессор? – хмуро поинтересовался Пашка.

– Все просто, как божий день, – улыбнулся Градский. – Первые действовали в угоду собственной наживе, в то время как те, чьи действия я изучал, работали бескорыстно. Взрывы на энергетических подстанциях, утечки с химпроизводств, сошедшие с рельс скоростные поезда – все это делалось без каких-либо оговорок. Сначала я думал, что это дело рук террористов-параллельщиков, однако требований от них не поступало, денег они не просили, выпустить из тюрьмы политических заключенных не требовали. Они просто уничтожали, планомерно, расчетливо, беспринципно.

Естественно, о своих наблюдениях я счел нужным сообщить своим покровителям, и те не нашли ничего лучше, как захватить одного такого подрывника. Случилось это неожиданно. Просто в один прекрасный момент за мной заехал автомобиль, и меня попросили проехать без лишних вопросов. Беседа с человеком с тысячей лиц произошла в подвале частного дома. Там, в темноте, закованный по рукам и ногам, под прицелом автоматов, он не потерял ни присутствия духа, ни уверенности в себе. Позже мне рассказали, как происходил арест диверсанта. Его снимали с движущегося экспресса одной точечной операцией, в процессе которой погибло двенадцать человек. Еще семь были тяжело ранены и скончались, не доехав до больницы. На человеке в железных браслетах не было даже царапины.

Когда машина подкатила к нужному дому, уже стемнело. Меня провели по гравийной дорожке мимо блокпоста, а также сквозь несколько сканеров, в создании которых принимал участие и ваш покорный слуга. Все они в той или иной мере были предназначены для выявления сторонних излучений и нехарактерных электромагнитных явлений, свойственных объекту без базовой привязки к реальности, а иными словами, для выявления чужака-параллельщика.

Человек в подвале, впрочем, меня удивил. Он не был озлоблен или напуган, разговаривал доброжелательно и вежливо, однако на вопросы мои отвечать не спешил. В предстоящем крушении поезда, который он собирался пустить под откос, параллельщик признался, однако отметил, что так было необходимо и сопутствующий ущерб лишь компенсация.

Я попросил пояснить его слова, однако он ушел от ответа. Битый час мы разговаривали с ним на разные темы, поднимали вопросы политики, искусства, вскрывали набухшие гнойники общественной жизни и клеймили

малодушных политиков, и чем больше я с ним общался, тем симпатичнее мне казался этот террорист.

Градский замолчал. Казалось, все, даже охрана банкира, затаили дыхание, слушая старика. Однако чуда не произошло, а уж скорее наоборот, старик выплеснул на них ушат помойной реальности.

– Потом он каким-то чудом освободился, – печально улыбнулся ученый, – и прежде чем его остановили, убил еще десять человек.

Вскрытие не показало ничего необычного, однако та сила, с которой пришелец расшвыривал опытных бойцов спецназа, бросая их по помещению будто малых детей, и скорость, с которой он двигался, заставляли задуматься, а все ли мы делаем так. Возможно, наши методы вскрытия и осмотра не смогли объяснить природу пришельца? Все это в тот момент было не важно. Однако из всего это я вынес одно: кто-то сильный, умный, хитрый и изворотливый проникает в этот мир, чтобы убивать, неся за собой, как флаг, боль, страдания и смерть.

Когда я спросил, как его можно называть, тогда он, пожалуй, единственный раз ответил прямо, без обиняков. Мне даже показалось, что с толикой иронии в голосе.

Прекурсор. На губах пришельца появилась мягкая, располагающая улыбка. И после этого он начал убивать.

Дальнейшие мои исследования привели к неутешительным выводам. Казалось бы, существующие ныне технологии, способные запечатать некий рисунок реальности, раз и навсегда могут закрыть возможность точечного прокола материи для ненужных нам посетителей. Однако прекурсоры не поддались идентификации, и их спектральный след в материи не был похож ни на что другое. Я было хотел сделать программу-блокиратор, и тут пришел к еще одному неоднозначному выводу. Стараясь моделировать рисунок, я выяснил, что подобный код не просто запечатает возможность перехода для конкретных нарушителей, он вообще перекроет возможность перехода в любую другую параллельную вселенную. Понять этот феномен ни я, ни мои коллеги до сих пор не смогли, хотя определенные теории уже имеются и живо обсуждаются в научных кругах.

– Ну, допустим, – Пашка устало кивнул. – Есть такие плохие дядьки, которые приходят и пакостят нам по самое не балуй, однако почему бы не поручить борьбу с ними специалистам? Тот же спецназ, как я понимаю, и стреляет точнее, и бегает быстрее, да и вообще, их это работа – дырки нештатные в головах у неприятеля делать. На что мы-то вам сдались?

– Ну, во-первых, вы имеете опыт в общении с подобными тварями, – вступил в диалог Митин, оттирая старика-ученого с его воспоминаниями и домыслами. – Во-вторых, проще иметь дело с гражданским персоналом. Он мобильнее, имеет более гибкое мышление и способен импровизировать, в то время как бойцы военизированного подразделения закостенели в своем мышлении и действуют согласно той вертикали, которая им привита. Мы щедро платим, очень щедро. Мы даем средства, мы предоставляем возможности.

– Все это безумно интересно, господин Митин, – кивнул Пашка, – Однако поясните мне, недалекому, в чем тут конкретно ваш интерес? Ну, не верю я в ваш альтруизм, уж извините меня за прямоту.

– Извиняю, – пожал плечами банкир, – однако интерес у меня несомненно есть, вы правы, но вам до него не должно быть никакого дела.

Решать, собственно, вам. Никого неволить или принуждать я не собираюсь. Просто предлагаю хорошо, я подчеркиваю, очень хорошо оплачиваемую, хоть и крайне специфическую работу, добросовестное выполнение которой может спасти немало жизней. Быть героем и одновременно зарабатывать деньги – это ли не мечта идиота? Вот мое предложение.