Протоколы заседаний ЦК Партии социалистов-революционеров (июнь 1917 - март 1918) с комментариями В М
Шрифт:
Викжель немедленно представил в распоряжение В.М. Чернова свой прямой провод для переговоров с Петербургом. Этим прямым проводом В.М. Чернов воспользовался для того, чтобы, во-первых, поручить передать ЦК о сделанном ему Общеармейским комитетом настоятельном предложении и запросить его отзыва, а во-вторых, чтобы предложить Исполкому крестьянских советов перенести II Всероссийский крестьянский съезд из Петрограда в Могилев, где он, одновременно или даже совместно со съездом общеармейским, а может быть и железнодорожным, даст свою санкцию на образование "Правительства спасения России от гражданской войны" и утвердит его состав и программу.
Первые шаги В.М. Чернова были удачны. Исполнительный комитет крестьянских советов объявил, что II Всероссийский съезд в виду перехода Петрограда на положение
И однако, в решительный момент все это предприятие оказалось сорванным.
Решение ЦК эсеровской партии до Могилева совсем не дошло.
Из двух посланных делегатов один, Герштейн, был увлечен Гоцем с собою добиваться помощи Керенскому от 42-й пехотной дивизии, расположенной в Эстляндии, и по отъезде Гоца в Могилев задержался где-то между Петроградом и фронтом, а другой, Архангельский, совсем не сумел выполнить данного ему поручения и остался в Петрограде. Вместо них в Могилев прибыли Гоц и Авксентьев, в решении ЦК участия не принимавшие, находившие его, очевидно, грубой ошибкой и не желавшие совершенно считаться с его существованием. Выслушав сообщения Перекрестова и Чернова, оба они -- энергично поддержанные приехавшим вместе с ними правым меньшевиком Скобелевым (позднее круто "сменившим вехи" и пошедшим на службу к большевикам) -- категорически заявили, что все это предприятие сплошная и безнадежная авантюра, что в партийных кругах она ни на какое сочувствие и поддержку рассчитывать не может и что в проектируемое новое правительство никто из крупных советских деятелей войти не согласится. Что они верно выражают настроение высших партийных и советских сфер Петрограда, прямо из которого они всего несколько дней назад явились, в этом никому не приходило в голову усомниться. Свежие номера пришедших столичных газет принесли вместе с тем известие, что после бурного протеста левого крыла крестьянских советов (большевиков, максималистов, левых с[оциалистов]-р[еволюционеров], меньшевиков-интернационалистов) Крестьянский исполнительный комитет потерял былую решительность и отменил перенос Всероссийского крестьянского съезда из Петрограда в Могилев. Приезжие указывали на эту отмену как на явное свидетельство полного неодобрения руководящих петербургских сфер "могилевской затеи".
В.М. Чернов тогда заявил, что не пойдет против партии и союзного с нею Крестьянского исполкома и отказывается от формирования новой власти. Он только не понимает, зачем в этом случае было с[оциалистам]-р[еволюционерам] и меньшевикам уходить со II съезда советов. Единственный смысл такого ухода мог заключаться лишь в объявлении захватчикам власти открытой войны; а ввиду явного и бесповоротного провала правительства Керенского этим неизбежно предполагалось формирование новой собственной власти. Если же нет решимости на это, если это признается рискованной авантюрой, то логика требовала перехода на положение покуда что легальной оппозиции большевистской власти внутри советов. Поэтому Чернов заявил, что ближайшим поездом открыто поедет в Петроград и, если не будет арестован, то явится на Всероссийский съезд крестьянских советов, чтобы там на публичной трибуне открыто бороться с восторжествовавшим большевизмом.
Что касается Авксентьева и Гоца, то они отправились далее на юг. После их отъезда сделалось известно, что Авксентьев вез с собою
В это время Центральный комитет партии в свою очередь, ничего не зная о срыве могилевского плана кампании, продолжал колебаться между планом "коалиционного налево" кабинета в сотрудничестве с большевиками и планом могилевским, в котором предполагался, хотя и с очень радикальной программой социальных реформ, боевой противобольшевистский кабинет из эсеров и меньшевиков. 17 ноября, после неудачи переговоров с большевиками при посредничестве Викжеля, ЦК все еще в отсутствие Чернова постановил считать, что "самым ходом событий гражданская война сделана неизбежной" и что решительное сражение большевикам остается дать под лозунгом "Вся власть Учредительному собранию" -- иными словами, всякое требование о восстановлении "законной власти" правительства Керенского было молчаливо устранено. Что касается проведения в жизнь этого постановления, то было решено, во-первых, "командировать вновь на фронт А.Ю. Фейта после того, как выяснится настроение общеармейского союза", откуда ясно, до какой степени оставалось Центральному комитету неизвестным, что это давно выяснившееся нестроение было сломлено категорическим "вето" со стороны двух его видных членов; во-вторых, было принято эклектическое и внутренне противоречивое решение: "Ставка не должна переходить в руки большевиков, хотя мы сами не берем на себя технической стороны защиты".
По "могилевскому плану", напротив, предполагалось оставить Ставку и возглавлявшего ее начальника Генерального штаба генерала Духонина165
целиком вне политической борьбы, ограничив ее исключительно стратегическими задачами удержания фронта против германо-австрийских сил, но зато предполагалось произвести исключительно силами и средствами армейских комитетов мобилизацию ударных частей на добровольческом начале166 и, став во главе их, прежде всего отбросить от Ставки карательный большевистский отряд под командою Крыленко167, а затем развивать далее военные операции по ликвидации захвата власти, если захватчики не сложат ее добровольно.
Когда В.М. Чернов вернулся в Петроград, он был на вокзале задержан для объяснений с Военно-революционным комитетом (поводом служил все тот же спорного происхождения документ с призывом юнкеров к выступлению, документ, в котором было заявлено, что наступающие на Петроград эшелоны Керенского "ведет почетный председатель Всероссийского совета крестьянских депутатов и вице-председатель ВЦИКа рабоче-солдатских советов В.М. Чернов"). После этих объяснений Чернову было заявлено, что он свободен и что самый акт приглашения объясниться с Военно-революционным комитетом, несмотря на сопровождение его вооруженным караулом, не должен рассматриваться как арест.
Такова была обстановка, в которой произошел почти одновременно со II Всероссийским съездом крестьянских советов, IV съезд ПCР, перед которым отчитывался и в руки которого сложил свои полномочия избранный в мае ЦК с его колеблющимся большинством, с его разнородным составом, с его невыдержанной, меняющейся общей линией поведения, с его отсутствием внутренней организационной дисциплины, ЦК, слабый в своих взаимных отношениях с правительством Керенского и нерешительный в борьбе с Советом народных комиссаров.
Подготовив все к IV съезду партии, ЦК имел суждение о личном составе будущего Центрального комитета и высказался за то, чтобы его конструкция осталась прежней. Так решило на собрании из шести человек правое большинство, состоявшее из В. Зензинова, В.Г. Архангельского, М. Затонского и М.А. Веденяпина при очень нерешительных возражениях Д. Ракова и И. Тетеркина. Это было последнее "заключительное слово", лебединая песня правой руководящей группы. Но она уже не имела никакого веса и голос ее остался в партии без всякого отклика.