Провидец. Город мертвецов
Шрифт:
За перегородкой царило марево из пара, освещенное светом пылающих углей. У стен, покрытых толстым слоем копоти, располагалась батарея мехов, поразительных размеров. Они были подсоединены к сложной машине с большими шестеренками. К ним прилагалась пусковая рукоятка, предназначенная, видимо, для накачивания мехов. Однако она лежала без дела на кожухе машины и потому едва ли могла служить основным источником двигательной силы.
Под это дело куда лучше годилась угольная топка, что разинула рядом огнедышащую пасть. От могучих мехов отходил металлический цилиндр, что соединял агрегат с печью, синяя
Рядом хлопотали трое человек с лопатой. Все до одного щеголяли в длинных кожаных фартуках, прикрывавших ноги и оголенную грудь, и в очках для защиты глаз от света и жара. И только сейчас мне удалось различить их говор – цыгане.
Не по нутру мне эта братия со зловещими оккультными и криминальными наклонностями. Дружбу водить со мною уж точно не станут. Скорее огреют по хребту, и поминай как звали. Однако, выбор у меня не велик и надобно действовать решительно.
Дождавшись нужного момента, я резанул перегородку ножом до самого пола. Выскочил из прорези, как черт из табакерки, и схватив сзади за шею ближайшего цыгана, приставил дуло пистолета к его голове.
– Не шали и сохранишь свою жизнь, – прошипел я ему на ухо.
Те двое, не ожидавших подобного поворота событий, встали как вкопанные, крепко сжимая в руках лопаты. По углам тесной комнатушки, в стороне от раскаленных добела углей и желтого пламени, густо и зловеще чернела тьма. Все тени скакали и дергались, выплясывая бешеный танец на механизмах и стенах.
– Как мне отсюда выбраться?
– спросил я как можно громче.
– Выйти! Как отсюда выйти?
Из угла послышался односложный ответ, но я его не разобрал. Быстро повернув голову, я разглядел человека преклонных лет, с длинными белыми волосами и всклокоченной, выцветшей бородой. Оба его глаза были затянуты мучнистыми бельмами. Даже оранжево - черный лихорадочный морок, царивший в помещении, не мог скрыть его слепоту.
Старик воздел тощую руку и указал на коридор между одной из топок. Это был всего лишь темный проем в стене, с комод шириной. Видимо, иных способов покинуть комнату или войти в нее не имелось.
Я стал медленно пятиться спиной к выходу, прикрываясь живым «щитом».
Вдруг мир наполнился багрянцем: из темного коридора тихо вылезла кучерявая фигура и пробила мне череп тяжелой шестеренкой...
В следующий миг я резко развернулся и страшный удар пришелся прямо по лицу моего невольного заложника: тот осел на пол без всяких признаков жизни. Я тут же нырнул под размашистый удар лопатой и выстрелил дальнему цыгану в живот. Вторым ударом разъяренный негодяй выбил пистолет из моих рук. Я увернулся от очередного взмаха и ужом зашел за спину кучерявому мулату, что пытался напасть сзади; крепко обхватил его за талию, приподнял, перевернул в воздухе и в падении приложил его головой об каменный пол. Тот сложился пополам, и хруст шейных позвонков ударил по ушам не хуже выстрела.
На полу я замешкался и тут же получил лопатой по спине. Удар, на моё счастье, пришелся на ложе винтовки, но в глазах всё равно помутнело, а дыхание сперло. Однако, я приложил все силы, кувыркнулся в сторону и вскочил на ноги.
Шагнув неугомонному крепышу на встречу, я перехватил его оружие, ударил коленом
Всё было кончено.
– Простите меня, – сказал я, запыхавшись, слепому старцу, что даже не шелохнулся, и поднял пистолет. – Простите, – повторил я, уже разворачиваясь, и кинулся к проходу.
Там оказалось тесно, но вскоре я попал в более или менее освещенный коридор. Из щелей в стенах тут и там торчали свечи. Бросив взгляд через плечо, я увидел множество полосок прорезиненной ткани, свисающих с потолка наподобие штор. Они задерживали изрядную часть искр и дыма и не пропускали их в проход.
По левую руку то и дело попадались закрытые окна, завешенные и законопаченные все той же тканью, бумагой и смолой.
В маске каждый глоток воздуха давался с боем. Но сейчас останавливаться нельзя: скорее всего, за мной погоня, а куда меня занесло, я пока не ведал.
Хотя место выглядело знакомым. Я бывал здесь не часто, но пару раз все же заходил - когда жизнь была проще, а небо голубее. В груди саднило, каждый шаг отзывался болью в спине, руки ныли, припоминая мне о позорном спуске по трубе.
Сейчас все мысли были о выходе: где его искать, куда он ведет и что там меня поджидает.
Коридор сменился просторным помещением. Если не считать бочек, ящиков и полок, заставленных всяческими хламом, оно пустовало. На концах вытянутого деревянного прилавка горело по бронзовому канделябру.
Я сбавил ход и попытался как следует отдышаться, однако сзади слышались голоса, которые становились всё громче.
Передо мной вдруг выросла внушительная деревянная дверь со вставками из стекла. Стык с косяком был замазан толстым слоем дегтя. Я толкнул дверь плечом, но та не поддалась и даже не скрипнула. Дело гиблое, не осилю. Слева находилось окошко, заделанное схожим образом: тонкие доски пригнали друг к другу и тщательно законопатили все щели и думается, не от хорошей жизни.
Справа стоял еще один прилавок. За ним виднелись ступеньки, уходящие вниз, в такие же потемки, прореженные свечами.
– Вниз, - пробормотал я сам себе.
– Что ж, вниз так вниз.
Одолев лестницу, я очутился в более или менее пустом помещении с укатанным, заметно просевшим полом. В кирпичной стене зияло жерло туннеля, по которому доставляли неведомо куда большие колесные вагонетки с углем.
Как ни удивительно, освещение в туннеле было вполне сносным. Не обнаружив иных путей отхода, я припустил вдоль вереницы тележек.
Рельсов в туннеле не оказалось, зато пол был хорошо укатан и местами вымощен камнем, дабы вагонетки могли беспрепятственно перемещаться. Судя по цепям и рукоятям, торчащим из стен и пола, их приводили в движение хитрые механизмы.
Между потолочными балками, на приличной высоте, была туго натянута перехваченная узлами веревка. С нее свисали стеклянные фонари под сетчатыми колпаками.
Через пару аршинов коридор разделился на четыре ветви. Все как один, ходы были завешены длинными полосками то ли кожи, то ли прорезиненной материи - такими же, как рядом с приснопамятной котельной.