Провидец. Город мертвецов
Шрифт:
А калека все ковылял и ковылял вперед. Потом вдруг обернулся:
– Ты как, мальчик, идешь?
– Иду.
– Тогда не отставай. Не тащить же мне тебя на руках! К тому же у меня опять пошла кровь. Я не могу все делать за двоих.
– Куда мы идем?
– спросила Настя, и голос её прозвучал до того жалостно, что стало даже противно.
– Да туда же, куда и раньше. Сначала вниз, потом на подъем.
– Так мы точно попадем во дворец? Вы не раздумали провожать меня?
– Коли обещал, значит провожу, - сказал Хромой. — В этом городе теперича нет прямых путей. И мне дико
Хромой остановился под световым окном и указал на штабель ящиков, увенчанный шаткой лестницей. Ближе к потолку та упиралась в круглую дверцу.
– Нам сейчас наверх. Там может быть опасно, предупреждаю сразу.
– Хорошо, - кивнула Настя, хотя ничего хорошего в этом определённо не видела.
С каждым шагом трудности с дыханием делались все заметнее. Она никак не могла отдышаться, а передохнуть тут было негде.
– Помнишь, что я тебе говорил насчет кадавров?
– Помню...
– Каких бы ужасов тебе про них ни набрехали, - начал Хромой, - в жизни они в два раза страшнее. А теперь слушай.
– Он обернулся и погрозил ей пальцем.
– Бегают эти твари что надо - куда резвее, чем хотелося. А еще они кусаются, как злобные шавки. Коли тебя укусят, то это место придется оттяпать, иначе ты труп. Усвоил?
– Не шибко… – призналась Настя.
– Ну, на усвоение у тебя осталось минутки полторы, Николай Александрович. Если мы сейчас же отсюда не выберемся, кучерявые черти нас прирежут - ни за грош, от нечего делать. Так что уясни вот что: не шуми, не отставай, а если нас заметят - рви наверх, что есть мочи.
– Наверх?
– Ты меня слышал. Наверх. Кадавры, если раздухарятся, могут и по лестнице влезть, но с трудом и не так чтобы быстро. Коли видишь рядом подоконник, лесенку, да хоть выступ какой… не пасуй. Лезь наверх.
– А вдруг мы потеряем друг друга?
– Потеряем так потеряем, и тогда уж каждый за себя, дружок. Жизнь - штука тяжелая. Только умирать легко.
– А если мы просто разделимся?
– Лезь наверх. Как вскарабкаешься на крышу, дай о себе знать, и я приду, коли смогу. Поэтому заруби на носу: далеко от меня не отходить. Я не смогу тебя защитить, коли ты от всего будешь шарахаться как ошпаренный.
– А я и не думал ни от чего шарахаться, – проворчала Настя.
– Вот и славно, - сказал Хромой.
Из коридора вновь донеслись крики; кажется, они приближались. Прислушавшись, Настя разобрала два или три отдельных голоса, звеневшие от ярости и грозящие немедленным возмездием. На душе было тошно, как никогда: только что у неё на глазах и при её молчаливом участии умер человек. А она стояла в трех шагах и даже пальцем не пошевелила. Чем больше она об этом думала, тем гаже ей становилось. Мысли о городе, кишащем мертвецами, тоже не приносили радости.
Но, как ни крути, она уже влипла - и по самые уши. Пути назад нет. Собственно, у Насти не было ни малейшего представления, куда её занесло, - и выбраться из города самостоятельно она ни за что не сумела бы.
Выходит, ничего не оставалось, как двинуться вслед за Хромым, когда дверь отлипла от стены.
Её
Настя с усердием исполняла указания Хромого: держалась поближе к нему и не делала шуму. Ничего сложного в этом не оказалось: на поверхности царила такая всеобъемлющая и тревожная тишина, что нарушать ее совсем не хотелось. Изредка в незримых небесах у них над головами хлопали крылья, но тут же уносились прочь. Настя в очередной раз задумалась, как же местным птицам удается выжить - как они дышат этой отравой, словно чистейшим весенним воздухом в погожий майский день.
Изводить Хромого вопросами было сейчас не время.
Оттого она хвостиком плелась за своим провожатым, старательно повторяя все его движения. Когда калека прильнул спиной к стене и мелкими шажками двинулся вдоль нее, Настя последовала его примеру. Когда тот затаил вдруг дыхание и обратился в слух, Настя поступила точно так же. Однако в маске такие трюки грозили удушьем: приходилось экономить на каждом глотке воздуха, но даже и это не помогло.
Там, где одежда слабо прилегала к телу - на запястьях, между рукавами и перчатками, и над воротником камзола, - кожа начала чесаться. Вовремя заметив, что Настя с ожесточением возит по шее перчаткой, Хромой покачал головой и шепнул:
– Перестань. Только хуже сделаешь.
Здания казались бесформенными грудами камней, наваленных друг на друга. Окна и двери были либо выломаны, либо заколочены и заделаны. Само собой напрашивался вывод, что в заколоченных домах более или менее безопасно; в случае необходимости можно будет поискать там убежище - надо лишь сообразить, как проникнуть внутрь. Но сказать было проще, чем сделать.
Хромой как-то упомянул, что тут повсюду припрятаны свечи. И вот Настя уже вынашивает планы, как бы от него улизнуть.
Когда она поняла, что именно этим сейчас и занимается, то немало удивилась. Она ведь больше никого не знала в этом городе. Не считая калеки, ему тут встретилось всего двое, но одного из них тот прикончил, а другая пыталась прикончить самого Хромого. Даже если провожатый честен с ней, шансы выжить у все равно пополам - так почему бы не взять дела в свои руки?
Тут ей опять вспомнился тот цыган, и содержимое желудка попросилось наружу. Усилием воли она заставила живот подчиниться.
Хромой сутулой иноходью семенил вперед, плечо его поникло. Дорогу он показывал тростью, в которой, как теперича было ясно, умещалась всего лишь пара зарядов. А что такое две пули против своры кадавров?
Не успела она подумать о них, как откуда - то поблизости донесся негромкий стон.
Оба застыли на месте.
Хромой судорожно завертел головой, высматривая путь к отступлению.
Следом послышался и второй стон, словно в ответ на первый. Вслед за ними послышались шаги – медленные, нерешительные.
Обернувшись, Хромой схватил Настю за лацканы, притянул к себе и тихо прошептал:
– Слушай меня внимательно: пару кварталов отсюда стоит высокая башня, белая такая. Залезаешь на второй этаж. Будет что мешать - сломай.
– На одну долгую секунду калека закрыл глаза. Затем открыл и произнес: - А теперича давай деру.