Провидец. Город мертвецов
Шрифт:
Хромой бросился к лестнице, словно здание и не сотрясала сверху донизу дрожь.
– Вниз!
– скомандовал он и неуклюжей побежкой исчез во мраке.
Сбивчивый топот провожатого бил по ушам не хуже, чем завывания ветра и глухой стук, с которым колотился о стены дирижабль. Когда Настя добралась наконец до лестницы, вздыбившаяся тьма поманила её в свою утробу, но она пересилила себя и тронулась к вершине башни.
А потом тьма стала гуще и хлынула со всех сторон; обрушилась на неё, как вода, как земля, как сам небосвод.
Глава 20
Где -
Я схватил винтовку и прислушался. Могло стать, что гадины проникли в здание, тогда придется расчищать себе путь до самого подвала, но если эти твари последуют за мной вниз, то могут загнать в ловушку.
Хотя, что вверху застрять, что внизу - невелика разница: так и так несдобровать. Лучше держать оружие наготове, а ухо востро.
Вдруг уличная какофония грянула с новой силой. Неужели через подвал уже не сбежать? Дослав патрон, я еще разок выглянул за карниз.
Мертвячья свора то сбивалась в кучу, то распадалась на группы. Число их возросло по меньшей мере втрое. Скромные потери, понесенные ими на лестнице по моей вине, были с лихвой возмещены.
Кажется, входа они так и не нашли. Вместо этого уродцы бросались на доски и кирпичную кладку, но без особого успеха.
Снова послышались грохот и характерный треск сырой древесины. Гадины ответили воем и засуетились.
Да откуда эти звуки? И кто их производит?
– Эй, ты, на крыше «Приморской»! Ты в маске?!
Раздавшийся внезапно глухой голос поначалу меня даже смутил. Звучал он резко и казался особенно чужеродным в этом гиблом месте. Слова доносились откуда - то снизу, но не с самой улицы.
– Кому говорят - ты, на крыше гостиницы! Есть у тебя маска, или ты там помер уже?
Конечно, я не приметил названия гостиницы, но к кому еще мог обращаться голос, как не ко мне? Так что я проорал во всю глотку:
– Да! Есть у меня маска!
– Что?!
– Есть говорю маска!
– Чего орешь! Кто бы ты ни был, пригнись и заткни уши, так их перетак!
Мой взгляд лихорадочно метался над бурлящей внизу толпой.
– Где вы?! – закричал я и почувствовал себя дураком, потому как бушевавшая на улице мертвецкая симфония заглушала любые слова, кто бы и где бы там ни сидел.
– Кому сказано - пригнись и заткни уши, чтоб тебя!
Тут, через дорогу, в окне еще одного заброшенного дома, я заметил возню. Сверкнула ослепительная голубая вспышка, потухла ненадолго и сверкнула ярче прежнего. Одновременно ушей достиг пронзительно жужжащий гул. Звуковая волна рассекла ядовитый туман и со свистом пронеслась мимо, вколотив смысл предостережения мне прямо в мозг.
В третий раз просить не пришлось. Я пригнулся, забился в ближайший угол и прикрыл голову руками. И хотя локти крепко сдавили уши, заглушая все звуки, этого оказалось недостаточно, дабы спастись от всепроникающего электрического писка, острого, как игла. Так я и сидел, таращась на кирпичи,
Когда звуковой шторм растерял свою разрушительную силу и сошел на нет, до меня вновь донесся голос, чеканящий новые команды. Только вот я его не слышал и не мог даже шевельнуться. Руки тисками сжали голову, колени совершенно оцепенели, и мне никак не удавалось с ними совладать.
– Живо поднимайся! – услышал я наконец.
– У тебя есть три минуты, пока кадавры не очухались! А если не поспеешь, то пеняй на себя!
Приложив все силы, я сустав за суставом расшевелил сначала руки, затем ноги и рухнул на колени.
Потом присел еще раз, чтобы подобрать соскользнувшую винтовку. Закинув ремень на плечо, подтянул под себя ноги. В ушах все еще звенел тот кошмарный звук.
Позади зиял выход на гостиничную лестницу, дверь тоскливо осела на петлях. Я налетел на неё и чуть не укатился кубарем по ступенькам. Меня изрядно пошатывало, но силы по – тихоньку возвращались. Добравшись до первого этажа, я без особых трудностей перешел на подобие бега.
Все окна в холле были заколочены и мрак стоял кромешный, не считая полосок унылого дневного света, сочащегося из щелей. Привыкнув немного к темноте, я разглядел запыленную стойку портье и опять - таки мозаику следов на полу. Парадная дверь оказались заложена толстенным брусом. Я рванул его вверх и задергал ручкой, но проклятая дверь никак не поддавалась. Не теряя времени, я что есть силы ударил её ногой. Та прогнулась, но выстояла. От второго удара треснули петли, а третий вынес всю дверную коробку.
Сразу за порогом я налетел на своего спасителя. Им оказался невысокий, ниже меня на голову, щуплый господин в потрепанном пальто. Плечи незнакомца укрывали стальные пластины, а на запястьях и локтевых сгибах были вставлены куски самодельной кольчуги. Лицо его закрывала маска с очками и широкополая шляпа.
– За мной, живее!
– скомандовал он и легкой поступью сорвался с места.
Хоть и голос его показался совершенно мальчишеским, мне не оставалось ничего как подчиниться.
И улица, и тротуары были завалены трепыхающимися и рыкающими телами живых мертвецов. Под подошвами ломались руки и трещали ребра. Неудачно поставив ногу, я проехался каблуком по лицу покойницы и содрал с ее черепа лоскут гнилой кожи, который тут же размазался по мостовой.
Они лежали повсюду: прямо под ногами и чуть поодаль, пластом вытягивались вдоль бордюров и приваливались к стенам, безвольно высовывали языки и ворочали мутно - желтыми глазами.
Однако, вскоре стало понятно, что к ним возвращалось некое подобие жизни. Руки подергивались бодрее, чем прежде, и уже не так беспорядочно. Ноги изгибались так и сяк, стремясь принять вертикальное положение. С каждой секундой они все ощутимее приходили в чувство, если таковое у них еще имелось, или, по меньшей мере, припоминали простейшие двигательные навыки.