Проводница
Шрифт:
Ольга решила сменить тактику и взять бригадира лаской. Она кокетливо прищурилась и выставила вперед длинную загорелую ногу, неуловимым движением приподняв форменную юбку гораздо выше колена.
— Ну что ты, Ахметыч, заладил: плати да плати… — капризно протянула она. — Может, мы иначе договоримся?
— Это как иначе? — Он невольно скользнул взглядом по ее открытой коленке. — Ты меня глупостями не завлекай. Я человек женатый.
— Ой, да вы что подумали! — хихикнула Ольга и погрозила ему пальцем. — У меня и в мыслях не было ничего такого… Это мы с Лизой
«Разжененным» работники ресторана называли наполовину разбавленный, который «впаривали» подвыпившим посетителям, у которых «хватало ума» заказать не бутылку, а двести-триста граммов. Тогда они и получали в стеклянном графинчике «разжененное» пойло.
— Да пробовал я его, — отмахнулся Ахметыч Дерьмо! Его еще на заводе «разженили» или вообще в фирменные бутылки самопал растили. Сейчас же не проверишь толком, все с акцизами, все упаковано по фирме…
— У меня армянский есть, — вдруг подала голос Лиза. — Настоящий. Мне брат двоюродный из Еревана привез. Он на коньячном заводе работает А сама незаметно пихнула Ольгу кулачком.
— Да! — тут же подхватила та. — Мы пробовали Класс! А у тебя разве еще осталось?
— Еще бутылка, — с гордостью заявила Лиза.
Иван Ахметович питал к хорошему коньяку ничем не объяснимую слабость. Тем более странную, что выпив глоток, он переставал отличать дешевое поило от качественной выпивки, чем все в поезде пользовались без зазрения совести.
Он секунду поколебался, а потом решил:
— Ну ладно, тащите ваш коньяк, и квиты. Но учтите, девки! Это в последний раз! Опять не уследите — сами раскошелитесь!
И воодушевленный предстоящими «именинами сердца», он принялся спокойно и деловито размешать пассажиров по свободным местам. Отдал резервное купе, просмотрел сводки и распределил плацкартников по всему составу, а одному парню предложил ехать на третьей боковой, благо ему уже утром надо выходить.
Тот факт, что «простил» он Ольге с Лизой не меньше двух тысяч, а взамен получит бутылку рублей за двести, его ничуть не смущал. Его «русская» половина всегда предпочитала выпивку деньгам.
…В это время ресторан уже был закрыт, но повара и официантки спали тут же, в штабном вагоне. Ольга с Лизой постучали в купе к Галине. На их счастье она мирно дрыхла у себя, а не развлекалась у директора Пашки.
— Галка, выручай. Продай коньяк.
— До утра потерпеть не можете? — сонно подняла голову от подушки Галина. — Трубы горят?
— Да нам для Ахметыча…
— А… — понимающе протянула она, накинула халат и широко зевнула. — Ключи от кабака у Павла.
— Ну не нам же его будить.
— Ну да… — Галка скрылась в соседнем купе и тут же вышла обратно. — Пойдем, там Сашка дежурит. Ахметыч велел двери не запирать — народ расселяет.
Ночной сторож Сашка действительно не спал, караулил открытые двери и был ужасно недоволен.
— Шляются тут толпами, теперь еще вам приспичило, — заворчал он.
Ольга с Лизой купили в складчину бутылку «Юбилейного» и спросили
— «Арарат» есть?
У нее обычно всегда имелась тара от дорогих напитков, в которую она переливала что попроще и потом впаривала подвыпившим клиентам.
— Только «пять звездочек». Но зато крупно адрес завода и внизу вязь по-армянски, — быстро врубилась Галина.
— Давай.
— А вам зачем? — насторожилась она.
Ресторанные очень ревниво относились к тому, что проводницы приторговывают спиртным — отбирают «их хлеб».
— Ахметыч иного не желает…
Галина понимающе хмыкнула, подняла крайнее сиденье и достала из ящика бутылку с яркой этикеткой и закручивающейся крышечкой.
— Вы вернете?
— Постараемся. Но ты, если что, к Ахметычу в купе заглядывай. Он на столе оставит или на полке под окном.
Половину «Юбилейного» отлили в «армянскую» бутылку и благополучно разбавили крепким чаем. Ольга тщательно притерла пробку, предварительно аккуратно разогрев спичкой края. Выступающие бугорки спаялись, а спиральную нарезку Ольга отполировала ногтем — не подкопаешься.
Лиза придирчиво оглядела ее работу и похвалила:
— Класс!
Оставшуюся половину выпили сами, все равно надо подождать, пока бригадир разместит «двойников», да подгадать, чтоб радист Володя успел налить ему непременные сто граммов перед сном. Тогда можно и их «продукцию» нести, иначе Ахметыч сразу распробует обман.
На их счастье, Ахметыч уже принял чарку. Он сидел на полке, по-восточному скрестив ноги, и, как обычно в таких случаях, сокрушенно вздыхал:.
— Отец мой в рот этой гадости в жизни не брал, и брат его, Джохар, и дед мой, Аман… Коран не позволяет правоверным водку пить, грех это большой. Один я, шакал неверный…
— Брось, Вань, — привычно утешал его Володя. — Зато мать твоя, Анна Ивановна, до сих пор крепко на грудь берет. А уж как песни потом поет — на всю улицу слыхать. Это еще князь Владимир сказал: «Вино пити есть веселие на Руси!» Вот жил бы ты у них там, Вань, там бы и намаз совершал, и чего там еще, а у нас — извини — положено! — И он щедро плеснул Ахметычу еще пятьдесят.
— А вот и мы! — с улыбкой возвестила Ольга и поставила бутылку на стол. — Разливай, Володя.
— Разливай, — подтвердил бригадир. — Первая колом, а вторая соколом…
Глава 10
Полдня ехали спокойно. Пассажиры попались смирные, большей частью дремали. Скандальное семейство Ахметыч, по счастью, отселил в другой вагон. После ночных треволнений Ольга расслабилась и успокоилась. Они с Лидкой даже сходили вдвоем в ресторан на длинном перегоне, съели фирменную солянку и выпили пива.
После обеда поменялись сменами, согрели титан, заварили чай, и Ольга принялась разносить его по, купе. Расставляя на столе стаканы, непременно добавляла невзначай скороговоркой: