Проводник
Шрифт:
Четвертое. Оформить его увольнение из корпуса пограничной стражи по состоянию здоровья. У него ведь ранения есть?
– Так точно, ваше превосходительство, таковые имеются. Пулевое ранение в левую руку. Ножевое ранение в правое плечо.
– Вполне достаточно. Заслуженный офицер, боевые ранения... достаточно уже послужил отечеству, можно и отдохнуть. Его личное дело после внесения всех потребных изменений - ко мне на стол. Всё. Выполняйте, поручик!
Петроград.
Гулкий стук во входную дверь, казалось бы, должен разбудить весь подъезд. Но нет... не отворилась ни одна дверь, и никто не выглянул на лестничную площадку.
– Открывай, контра!
Дюжий матрос в сердцах саданул по двери прикладом.
– Ща пальну тебе прямо через дверь! Или гранату суну - будешь знать, как замки запирать перед революцией!
Щелкнул замок, послышался лязг цепочки, и дверь приотворилась.
– Что вам угодно, господа?
– одетый в домашний халат, Сомов стоял на пороге квартиры.
Бесцеремонно отпихнув его в сторону, матросы прошли внутрь. У входа задержался только сопровождавший их человек в сером пальто.
– Вы генерал Сомов?
– Да. С кем имею честь разговаривать?
– Я представитель Петросовета. Моя фамилия Нахамсон. Яков Григорьевич. Вот и мандат - человек в пальто вытащил и развернул лист бумаги.
– Достаточно?
Из глубины квартиры донёсся звон - что-то упало и разбилось.
– Чему обязан столь поздним визитом?
– бросив взгляд на текст документа, спросил генерал.
– Пройдёмте внутрь. Там и поговорим.
Пройдя мимо непрошенных визитеров, с увлечением рывшихся в шкафах, генерал вошёл в большую комнату и сел в кресло. Нахамсону он стула не предложил, но тот обошелся и без приглашения - подтащив к себе такое же кресло, Яков с удовольствием в него уселся.
– Вы служили павшему режиму, генерал?
– Отчизне я служил, милостивый государь! Если вы понимаете, что это такое.
– У пролетариата, генерал, нет отечества.
– Сочувствую... пролетариату.
– Оставим это. Вы служили в разведке.
– В департаменте генерала-квартирмейстера.
– Давайте не будем дурака валять, генерал. Хорошо? Так ли уж важно как на самом деле называлось ваше учреждение? Важно то, чем оно занималось!
– Что вы от меня хотите? Я нахожусь в отставке и ничего не знаю об обстановке в моем бывшем департаменте.
– Бросьте, генерал! Такие как вы в отставку не уходят. Они только на время скрываются от глаз общественности. А их деятельность... она продолжается.
– Не понимаю вас.
– Скажу прямо. Мне нужны ваши архивы.
– Лично вам?
– Петросовету.
– Не имею чести знать это учреждение. Но даже будь по-другому...
– Искали уже. По странной случайности все ваши бывшие сослуживцы неожиданно покинули свои квартиры. А в кабинетах ничего нет! В смысле - ничего интересного.
– Рад за своих товарищей - они избавлены от необходимости отвечать на подобные вопросы.
– Но вы-то, вы-то - здесь!
– Увы...
– развел руками генерал.
– У меня больная жена... ей противопоказаны переезды.
– А вам?
Сомов вопросительно приподнял бровь.
– Я никуда не собираюсь выезжать. По крайней мере - в ближайшее время.
– А придётся! Если наш разговор ни к чему не приведёт... вам грозит перспектива сменить уютную квартиру на неопрятный карцер!
– Это ж за какие-такие грехи?
– Неужто их нет?
– Мне таковые неизвестны.
– А про революционную необходимость вы слышали?
– Нет. Она что, отменяет все существующие законы и установления?
– Именно так, генерал.
Грузно ступая по паркету, в комнату вошёл рослый матрос. В руках он держал бутылку.
– Ты глянь, товарищ, какие вина пьёт царский генерал! Небось, ещё и жрёт в три горла! У-у-у, кровосос!
– громила замахнулся бутылкой.
– Обожди, товарищ!
– поднял руку в протестующем жесте представитель Петросовета.
– Не всё он ещё рассказал...
– Всё. Мне больше нечего вам рассказать. Ищите в министерстве.
– Ну, что ж... нормального разговора вы не понимаете... жаль...
Пронзительный женский крик прорезал тишину.
– Что вы делаете?
– вскочил на ноги Сомов.
– Ирина больна...
– Да сядь ты!
– толкнул генерала в грудь матрос.
– Ничё с ней не станется... поорёт и перестанет...
Сомов оттолкнул его и бросился к двери.
– Держи генерала!
– Яков попытался вскочить из кресла и поскользнулся на паркете.
– Уйдёт!
Матрос, бросивший на пол бутылку, постарался схватить убегающего, но не преуспел в этом занятии - только полы развевающегося халата мелькнули в двери.
– Стойте!
– пронесся по комнатам крик Сомова.
– Мерзавцы, что вы с ней делаете?!
Сухо треснули несколько выстрелов. Раскатисто бабахнул карабин.
Ворвавшийся в спальню Нахамсон увидел только последствия этого.
Ничком, обхватив руками окровавленный затылок, лежал на полу один из матросов. На кровати, зарывшись лицом в смятые простыни, стонала женщина. А перед кроватью лежал Сомов. На его халате расплывалось кровавое пятно. Около руки генерала валялся маленький пистолет.