Провокатор

Валяев Сергей

На трассе появилась казенная "Волга", за ее рулем находился генерал Мрачев. Смотрел впереди себя невидящим взглядом. Два солдатика заполошно отмахивали жезлами. Автомобиль притормозил у командирского "газика". Офицеры подтянулись, увидев человека в генеральской форме. Моложавый полковник внутренних войск молодцевато козырнул:

– Здравия желаю, товарищ генерал!

– Дальше постов нет, полковник?

– Никак нет.

– Плохо!
– И ответил на немой недоумевающий вопрос офицера: - Нужно выставить форт-пост во-о-он там... у поворота...

чтобы контролировать все шоссе...
– И предложил: - Впрочем, проедем, полковник, на месте поглядим, может, ошибается старый вояка.

На душе было пасмурно, как и за окном. Осень - пора перемен: небо обложило, и закрапал дождь. Была уже ночь. Бывшая великая, павшая, но еще живая страна пласталась за окном в мглистом полуобмороке, не зная завтрашней своей будущности. Только мертвые знают свое будущее. Я и страна не знали, что нас ждет завтра, следовательно, мы жили, равноправные государства. Мы были готовы постоять друг за друга, защитить друг друга. Быть может, поэтому я рылся в хламе, искал солдатскую каску и бронежилет. Я рылся в тусклом, слепом свете ночника, когда шкурой почувствовал чужое преступное присутствие.

– Кто здесь?
– наступательно поинтересовался я.
– Бью без предупреждения.

– По голове-с! Бутылкой!
– раздался иссушенный смешок; пряча мелкое рахитичное лицо в тени, сидел у окна маленький, плюгавенький человечек.

– Ты кто?

– Я - это я!
– Приподнял над полом трость-зонтик; вонзил в половицу стальное тонкое острие.
– Вопросы буду задавать я.

– А пош-ш-шла ты, вселенская тварь!
– оборвал я самозванца.
– Рога-то пообломаю!..

– Фи, как грубо, - фыркнул мой странный собеседник.
– Хотя меня предупреждали-с.

– Кто?
– рявкнул я.

– Заинтересованная сторона-с!

– А-а-а!
– догадался я.
– Это те, кто мечтает заполучить мою душу?

– Именно-с!

Я заорал:

– Иди во-о-он, гуттаперчевая дрянь! Я не продаюсь. Я сам себя купил. Навсегда!

Темный рахитик отчаянно отмахивал ручками:

– Понимаю-с, понимаю-с! Но совершенно невинное предложение. Вы не поступаетесь своими принципами. И к славе, и в Канны дорога вам будет свободна. Что может быть прекраснее всемирного признания?..

Я обнаружил в хламе каску; очень удобный тяжелый метательный предмет. Мой враг заметил этот весомый аргумент в моих руках, поспешно проговорил:

– Кстати, ваш "Т-34" читает политическое руководство. Правда, мнения разделились: одни "за", другие "против", но уверен, что большинство...

Я метнул каску во враждебную мне сторону; с обвальным кастрюльным боем каска ударилась о стену и покатилась по сухому паркетному полу.

– Жаль соседей, - равнодушно сказал черный человек.
– И вас. Завтра у вас трудный день.

– Что надо, сволочь?!
– И бросился на своего врага. И поймал пустоту.
– Где ты, вошь?.. Что вы мне всю душу?..

– О душе не будем, - проговорил клятый голос.
– Хотя можно и поговорить.

– Иди ты к черту!
– устал

я.

– Странные люди. Вы везде и всюду ищете врагов. А враг живет внутри вас. Каждый из вас хочет быть ничто. Так ведь проще жить?

– Я живу, как я живу, а на всех остальных...
– махнул рукой.
– Что надо, мартиролог?

– Вот именно, вот именно!
– обрадовалась тень, вновь появившаяся у окна.
– Завтра в 26 часов 00 минут наступит день скорби. В этот день нельзя... э-э-э... провожать никого...

– Что за бред?
– возмутился я.
– Какие двадцать шесть часов? Какой день скорби? И почему нельзя провожать?..

– Да-с, такой вот анекдотец!
– захихикал мой замаскированный собеседник.
– К сожалению, так устроен... Миропорядок...

– Не понимаю! Какое мне дело до Миропорядка?..

– Вы завтра хотите проводить на самолет своего бывшего школьного товарища, не правда ли?

– Допустим. Ну и что?

– Он весьма отвратителен, согласитесь: заросшие щечки, масленые еврейские губки... Бр-р-р!

– Ну и что?
– Я не понимал. Или делал вид, что не понимал?

– Убедительная просьба: если будете-таки провожать, не целуйтесь с ним, прощаясь.

– Почему?

– Вы же хотите поехать в Канны? Хотите славы? Хотите жить счастливо?..

– А если я все-таки?.. Прощаясь...

– Заросшие щечки, масленые губки... Бр-р-р! Представляете?

– И все-таки?

– Канн, увы, не увидите как собственных ушей.

Я задумался, трогая мочку уха; как жаль, что я остался без автоматического оружия - самое время его употребить в целебных целях.

– Спасибо, что предупредили, - сказал я.
– Все-таки вы, мародерствующая нечисть, глупы как пробки. Теперь я обязательно поцелую друга, пусть даже бывшего. И не только в его заросшие щечки!
– И засмеялся весело и беспечно: - Я вам всем, воши на кремлевской сковороде, устрою скорбный день!

И услышал грассирующий зловещий шепоток из мрака:

– Совсем г'азвинтились, кочегаг'ы! Закг'ыть, закг'ыть небесные заслонки!..

– Ах ты, картавящая гнида!
– Я метался по комнате, пытаясь обнаружить мелкотравчатую кликушу. Никого не было. Был только я. Быть может, я искал сам себя? Искал врага, живущего во мне самом? Я не обнаружил никого, кроме себя. И это меня обнадежило. Не так уж и плохи наши дела, государство по имени Я?

Потом я лег спать. В каске и бронежилете. Само по себе это было смешным зрелищем, но я знал, что вот-вот начнется 26 часов 00 минут следующего дня - дня скорби. И встретить этот смертельный день следовало достойно, как одному из немногих уполномоченных по любви к своей преданной родине.

Да, я знал - меня ждет тяжелый день. Хотя небо с утра будет чистым и целым. Самолетная туша военно-транспортного воздушного монстра будет спешно загружаться домашним скарбом моего бывшего школьного приятеля. Он долгое время был баловень судьбы, однако судьба - дама капризная: не удовлетворил - иди прочь на все четыре стороны.