Пройти чистилище
Шрифт:
— Но почему он туда поехал? — изумился Эшби, — Он ведь должен понимать, что мы обязательно возьмем под контроль место захоронения Лоренсберга.
— Может, он решил, что прошло слишком много времени, — нерешительно предположил Кэвеноу.
— Вы сами в это верите?
— Вообще-то нет.
— Он придумал какую-то новую игру. Мы должны понять, что это за игра. Ни один разведчик никогда бы так не поступил. Это такое явное доказательство своей причастности к делам Лоренсберга, что после этого нам остается только арестовать мистера Кемаля Аслана.
— Очень хорошо, — сразу
— Черт возьми, — закричал Эшби, — вы ничего не хотите понимать, Кэвеноу. А если он сделал это специально, чтобы мы его арестовали.
— Это меня уже не касается, — разозлился Кэвеноу, — он сам приехал в Бейтаун. Сам пошел на могилу своего связного. Если мы его не арестуем и после этого, значит, мы самые настоящие идиоты. Слышите, Эшби, я не разрешу ему вернуться в Хьюстон. Мои люди получат приказ на задержание. В конце концов, нельзя позволить этому типу все время смеяться над нами.
Эшби раздраженно отключился. Может, он прав, подумал с Эшби. Если они сейчас его не арестуют, это будет означать только одно — они начали игру против русских и им выгодно держать на свободе мистера «Вакха». Но почему этот тип сам полез в петлю? Почему? Эшби чувствовал, как нарастает в нем раздражение от сознания собственного бессилия.
Кемаль, довольно быстро найдя могилу Тома, положил цветы и минут сорок стоял молча, словно отдавая дань уважения своему многолетнему другу и напарнику. В этот момент он меньше всего думал о той игре, которую начал по собственной инициативе и которая могла завершиться для него весьма плачевно. Он вспоминал годы, проведенные вместе с Томом в Америке, вспоминал его мужество и находчивость, его самоотверженность и терпение, пунктуальность и исполнительность. Только сейчас он мог признаться себе, что его единственным другом все это время был Том. С его гибелью словно что-то оборвалось в душе самого Кемаля, как будто порвалась ниточка, связывающая его с прежней жизнью, с ее радостным детством, с его матерью, со школьными друзьями, со всем, что было дорого и памятно.
И только когда начался дождь, он, словно опомнившись, последний раз поклонился могиле товарища, подлинного имени которого так и не узнал, и вернулся к своей машине.
С кладбища он сразу поехал к Патриции, бывшему секретарю Кемаля и целых два часа сидел у девушки, выслушивая ее горестный рассказ о последних минутах жизни ее бывшего шефа. Глубоко в душе она была убеждена, что Том покончил с собой из-за неразделенной любви именно к ней, ведь его последнее «прости» было особенно трогательным и волнующим. Для себя она уже сделала выбор, решив никогда не выходить замуж, оставаться верной памяти так нелепо погибшего Тома Лоренсберга.
Правда, при этом она как-то упускала из виду то обстоятельство, что желающих взять в жены эту великовозрастную девицу в Бейтауне вообще не находилось. Легко сохранить девственность, когда на нее никто не покушается. Легко быть высокоморальным человеком, будучи импотентом или кастратом. В этих случаях для сохранения своего целомудрия не приходится прикладывать те титанические силы, которые почти всегда оказываются
Кемаль пил хороший кофе и слушал Патрицию. Он сознавал, что в это время уже решается вопрос о его задержании и терпеливо выжидал, надеясь, что их решение будет верным. Он, собственно, на это и рассчитывал.
Кэвеноу в этот момент разговаривал с Биллом Хьюбертом, находившимся в самом Бейтауне. Даже после разговора с Эшби, он все еще сомневался, все еще пытался убедить себя в правильности подобного решения. Хьюберт держал в руках телефонный аппарат и ждал приказа. Кэвеноу по-прежнему колебался. Именно в этот момент к снова позвонил Эшби.
— Мы проанализировали ситуацию, — коротко сказал он, — его нужно брать.
— Вы тоже? — опешил Кэвеноу.
— Он решил идти в открытую. Наверное у него есть какой-то план, не понятный нам всем. Нам всегда трудно бывает понять этих русских шпионов.
— Он турок, — напомнил Кэвеноу.
— Может, быть. Тогда скорее, болгарский турок, если, конечно, его легенда соответствует действительности. В любом случае, его нужно будет вести сюда в Вашингтон.
— Спасибо, Я думал, вы захотите забрать его к себе в Лэнгли.
— Во-первых, к нам нельзя, иначе его руководство поймет, что к этому делу подключены и мы. А во-вторых, он американский гражданин и довольно известный. У него обязательно будут адвокаты и боюсь, что не один. А мне не хотелось бы с самого начала подставляться. Ребятам в Бейтаун передайте, чтобы действовали очень аккуратно, без лишних осложнений. И сразу сообщите его адвокатам, если он захочет. В-третьих, не забывайте, он все-таки зять самого Саймингтона.
— Бывший зять, — уточнил Кэвеноу. — Не обольщайтесь. Мистер Саймингтон вступит в борьбу, как разъяренный лев. Его прямой наследник — Марк Саймингтон, сын Кемаля Аслана. Вы думаете, он так легко смирится с тем, что мальчик будет сыном врага американского народа? Будьте очень внимательны.
— Может, мне его вообще лучше не трогать? — зло спросил Кэвеноу.
— Берите его, — выдохнул Эшби, — он загнал нас в угол своим приездом. Теперь мы просто обязаны его арестовать.
Кэвеноу передал в Бейтаун Хьюберту:
— Задержите его. Учтите, что при аресте возможны любые неожиданности. Будьте осторожны и вежливы.
— Что? — удивился Хьюберт, не расслышав последнего слова.
— Вежливы, черт вас возьми! — заорал Кэвеноу.
Кемаль посмотрел на часы. Был уже пятый час вечера. Он тепло поблагодарил Патрицию за ее рассказ.
— Том был хорошим человеком и моим другом, — с чувством сказал он. Прости нас, старина Том, но даже твою смерть приходится использовать в интересах дела, — я сам узнал об этом случайно от вашей сестры Олимпии.
Это был очень важный момент. Ради этого он и пришел сюда, потратив два часа своего времени. Важно было узнать, помнит ли сестра Патриции о его звонке.
— Она мне все рассказала, — всхлипнула Патриция, — вы ведь тогда искали меня.
Он кивнул. Все, что он хотел, он уже получил. Теперь оставалось уйти.