Пройти по краю
Шрифт:
— Так вот ты какой, Иван Сусанин… — пробормотал под нос Сергей, начав хлестать ледяной плетью беломордого. Гурнат уклонялся раз за разом, длинное тело, постоянно уходило с линии удара плети.
Сергей зарычал, отправляя в сторону бога ледяную долину и засыпая того роем воздушных серпов. На мгновение, бог покрылся льдом, рассыпался градом кровавых осколков. Почувствовав сзади движение, дернулся в сторону, но длинные когти, сбивая латы и кольчугу, пропахали по спине.
Зарычав, Сергей не глядя ударил плетью, попал. Длинная рука, занесенная для удара, осыпалась, а фигура бога, большой кляксой упала в кровавую
— Думай, башка, думай! — начал бормотать себе под нос, — кровь, земля, камень… кровь, земля, камень…
Зарождающееся движение сбоку и чуть сзади, ухватил краем глаза, и плеть, описав широкую дугу, превращает начавшее формироваться тело в осколки. И опять смотреть по сторонам. Раз за разом, не давая полностью выползти твари.
Руки дрожали, и плеть то и дело срывалась, приходилось по новой ее формировать. Сколько это длилось, он не мог сказать, может минуты, может часы.
— Кровь, земля, камень… — как завороженный повторял хранитель. — Ах ты су-ка! — выросшая из-под земли рука полоснула бедро, распарывая ногу до кости, и теперь, заливая землю ещё и кровью хранителя. Из глубины земли пришел смех, мерзкий, утробный. Боль пронзила стопу, заставляя Сергея прыгать на одной ноге. Внезапная догадка, заставила Сергея залезть на камень жертвенника. — Не можешь замёрзнуть, так я тебя выжгу. — тихо прошептал он, прикладывая руку к холодной поверхности камня и бросая вокруг гори-гори ясно, вкладывая в печать выкачиваемую из камня силу.
Огонь загудел, поднимаясь на много метров вверх, а Сергей все вливал и вливал силу из камня в печать. Пламя всё яростнее терзало землю вокруг. Жар был нестерпим, камень мгновенно нагрелся, обжигая ноги и руки. Печати ледяного щита закружились вокруг, хоть как-то сдерживая жар. Откуда-то донесся визг, переросший в рычание и сквозь бушующее пламя к камню высунулась голова бога, что постоянно обгорая, пыталась вернуть форму, а когтистая лапа, потянулась к хранителю. Любимый тесак в левую руку, правой ухватил лапу, потянул на себя, обжигаемое стихией тело бога завалилось вперёд, на камень, Сергей ударил по тонкой шее раз, второй, третий, после четвертого, голова, что казалось еле держится, отделилась, а тело упало к основанию камня, пожираемое огнем. Широкий зубастый рот продолжал открываться и закрываться, кровавые слёзы прекратили течь.
— Я, Сергей Нарышкин, хранитель, приговариваю тебя, Гурнат, к развоплощению и забвению. Пусть будут прокляты дела твои, а место силы, разрушено и предано забвению. И это мое Слово.
Гром прокатился по миру, огонь вокруг камня опал, затухая совсем, голова бога, потрескалась, отсыпаюсь песком. Камень под Сергеем начал трескаться. Почуяв неладное, накинул из последних сил на себя латы, но слезть уже не смог. Исполосованные ноги не слушались. Взрыв места силы отбросил израненное тело хранителя изломанной куклой на много десятков метров, выбивая остатки сознания.
Глава 39
Потолок из плотно подогнанных досок, первое, что увидел Сергей, придя в себя. Ничего не болело, что наводило на мысль о смерти, но громко урчащий живот протестовал, напоминая о мире живых.
Голова с трудом повернулась вбок, и в шее громко хрустнули позвонки, вставая на место и давая
Прохлада малой печати исцеления вырвала сознание из забытья. Глаза с трудом разлепились и перед ними замаячило знакомое лицо девчонки, что просияло, при виде открывшихся глаз хранителя.
— Дядя Серёжа! — громко запищала та и подпрыгнув на кровати обняла Сергея за шею так, что он начал опасаться за свою жизнь.
— Где я? — голос хриплый, едва слушается.
— Сейчас, минутку, — затараторила Вика, хватая с тумбочки кружку с водой и прикладывая к губам Сергея. Несколько глотков прокатились по телу судорогой. Напившись, аккуратно попытался отстраниться, но рука была как не его, движения получались резкими. — Так у Залесских мы.
— Давно?
Вика замялась.
— Я уже неделю. — Отвела взгляд.
— А я сколько?
— Так, дитя, оставь пока хранителя в покое, иди помоги Вигену с ранеными. — Раздался от двери тихий голос Норы. Вика нехотя кивнула, чмокнула Сергея в щеку и вышла.
Аккуратно попробовав подняться, упал обратно на подушку, прислушался к организму, вроде ничего не болит, но ощущения странные. И жутко хочется есть. Нора подошла, села рядом на кровать.
— Три недели, как Остап тебя притащил. — вздохнула женщина, разглаживая отросшие волосы Сергея.
— Твою же… — выругался мужчина, теперь понятно, почему тело плохо слушается. Медленно, неспеша, приподнялся, упираясь руками, получилось сесть. Откинув в строну одеяло, вернул его на место. На что Нора в голос рассмеялась. Вытащила из тумбочки трусы, отвернулась, давая возможность Сергею натянуть их непослушными руками и ногами. С каждым движением, руки двигались всё увереннее, а тело, начало приходить в тонус. Откинув одеяло с ног, осмотрел почти восстановившееся бедро и стопу. Регенерация хранителя, это что-то, подумал про себя. — А где Остап?
Нора тяжело вздохнула.
— На границе с Зарией, скоро должен вернуться.
Сергей напрягся от этой фразы.
— У вас война из-за меня?
Нора отрицательно покачала головой, разглядывая Сергея, сидящего в трусах на огромной кровати.
— Не то, чтобы война, я бы сказала, пограничные стычки. Храмовники бесятся, требуют им тебя выдать. Естественно, этого делать никто не собирается, особенно если учесть то, что творилось в той деревне. Поэтому, войска стянули и Цен, и Хан.
Сергей нахмурился ещё больше.
— Откуда знаешь про село? Остап рассказал? Не вернулся значит, а за мной пошёл?
Нора мило улыбнулась и протянула Сергею штаны. Тот медленно начал их надевать, массируя занывшее бедро.
— Да, рассказал, что там было. Я неделю спать не могла после этого. — Замолчала, прикрыв глаза, а потом встряхнула головой, сбрасывая наваждение. — А когда ты огонь поднял, отошёл подальше. Потом, когда бахнуло, его мужик нашёл, сказал, что его Гапон зовут, и в знак благодарности, показал, куда тебя унесло. Вот он тебя четыре дня тащил по тропам на волокуше, а тут уже проще. Говорит, первый день совсем плох был, а потом руки ноги срастаться сами начали. Эх, Серёжа, интересный ты человек. Или не человек? — с хитринкой в глазах посмотрела на хранителя.