Проза жизни [Обыкновенная жизнь] (Жизнь как жизнь) (Другой перевод)
Шрифт:
— А почему вас тут не было, когда приехала машина?
— Докладываю, что я докладывал, что преступники поехали на Повсин, и решил обойти огороды сзади — проверить, не подъедут ли они окольным путём. А потом услышал рокот мотора и вернулся, но никого уже не было, рокот удалялся, а тут все по-прежнему было тихо.
— Мы могли так ездить за ними до Судного дня… А теперь пусть уважаемые гражданки покажут нам эту дыру. И впредь прошу не ловить наших сотрудников милиции.
Подруги потеряли дар речи ещё в момент выхода «бандита» на свободу. Выйти из остолбенения им удалось с большим трудом. Тереска подошла к мощёной плитами дорожке у стены дома
— Как там? — поинтересовался майор. — Порядок? Товар на месте?
— Целый склад, гражданин майор. До самой фундаментной стены. Лаза в дом нет, обыкновенная стенка.
— Все проверьте и уезжайте. Странно, что здесь до сих пор все спокойно. Ладно, хватит с нас сюрпризов, уезжаем…
Состояние ошеломленности не помешало Тереске заметить, что вся операция во дворе происходила без всякого шума, незаметно для посторонних глаз, и это при том, что сюда понаехало на машинах немало людей. Но все они как сквозь землю провалились, а машины растворились в тёмных закоулках. Подивившись этому и успокоившись насчёт успеха операции, Тереска наконец вспомнила о бесформенной куче, ожидающей их на шоссе.
— Но у нас… — Неуверенно заикнулась она. — Мы не можем… Нам надо забрать дрова.
— Какие дрова? — вскинулся майор.
— Наши. Они остались на шоссе… Мы сюда приехали за дровами.
Майор обернулся к Кшиштофу Цегне с вопросительным выражением лица. К слову сказать, до сих пор он старался не замечать Цегну, что само по себе было фактом тревожным.
— Что это значит? — спросил он. — Разве они здесь были не по договорённости с вами?
Кшиштоф Цегна сразу почувствовал, что эта минута — решающая для его жизни и карьеры. Он уже перед тем сообразил, что его подозревают в привлечении к сотрудничеству посторонних, к тому же несовершеннолетних, и что это подозрение сводит на нет все его заслуги.
Предельно мобилизовав свой умственный потенциал, Кшиштоф Цегна кратко, чётко и ясно изложил суть происшествия. Лицо майора заметно прояснилось.
— Сынок, если ты всегда сможешь так попадать в десятку… — сказал он с теплотой в голосе, — если тебе всегда так будет везти… Ну что ж, надо будет хорошенько о тебе подумать!
— Перестань все путать, — сурово сказала Тереска. — У Энея сыном был Асканий и отцом — Анхиз, а не наоборот. Своего отца Анхиза он вынес на спине из пылающей Трои, а его сынок Асканий трусил рядом, поджав хвост. Насчёт хвоста — это уже моё предположение.
— Все эти имена на «А» у меня вечно путаются, — пожаловалась Шпулька. — Агамемнон, Алкивиад, Ахилл, ахейцы, вдобавок ещё и Архимед! Целая прорва!
— Это только в Греции, не переживай. В Риме не были так зациклены на одной букве алфавита.
— Ну да! А Атилла?
— Подумаешь, один Атилла! И причём тут он, это же пятый век! Да и то такой фрукт, что его трудно с кем-то спутать.
Подруги сидели в комнате Терески и вместе зубрили историю, поскольку Шпульке казалось, что в компании этот предмет у неё усваивается легче. Газель никак не унималась, а при случае заодно третировала и соседку Терески по парте.
Обеих вдохновлял на труд роскошный букет роз. Цветы стояли посреди стола в пятилитровой банке, потому как для такого огромного букета во всем доме не нашлось подходящей вазы. Точно такой же красовался дома у Шпульки в окружении кактусов.
Цветы принёс Кшиштоф Цегна через неделю после операции в Виланове. Кшиштоф Цегна прямо-таки светился счастьем и в благодарность
Именно Кшиштоф Цегна внёс бесценное предложение. После снятия показаний с Терески и Шпульки, после доставки в дом Кемпиньских, с привлечением сил милиции, пресловутой кучи дров, после прощания со своими ретивыми помощницами Кшиштоф Цегна, не иначе как осенённый свыше, настоял на том, чтобы произвести разведку в притоне на Бельгийской. Ему удалось в своё время подслушать пароль, позволявший проникнуть в это логово азарта, и с согласия начальства он воспользовался этим, в результате чего стал свидетелем удивительной сцены.
Кшиштоф Цегна повествовал увлечённо и весьма образно.
— Отправились мы туда с поручиком без всякой определённой цели, просто посмотреть, что там происходит. У поручика была рация, а пароль о медсестре сработал безотказно. Явились в гражданском, конечно. И надо же, аккурат в самый разгар — везде деньги, только на одном кону четверть миллиона, доллары валяются как мусор, глаза у всех горят, — вдруг вламываются двое субчиков. Тот ваш любимчик из Тарчина и ещё один, блондинистый такой, вы его не знаете, зато у нас он на примете. «Милиция, — говорят, — руки вверх!». И поручик обалдел, и я тоже. Сгребли все подчистую, игроки только глазами хлопали, ни один даже не пикнул. Мы ещё немного из вежливости посидели, поручик передал по рации все, что видел, а я его кашлем прикрывал, такой приступ изобразил, как будто у меня коклюш. Никто, слава Богу, не обратил внимания — мало ли что бывает на нервной почве. Не успели бедолаги опомниться от первого налёта, а тут и наши подгадали. Вот где началось светопреставление! Больше всего распотрошили того типа из Виланова, весь был набит деньгами. Пришёл как раз отыгрываться после крупного невезения. Жутко богатый, можно сказать с пелёнок торговал валютой. Ещё при оккупации начинал, а садоводом только прикидывался…
— А что случилось с его женой? — с любопытством прервала его Шпулька.
— С какой женой? У него жены нет. Бездетный вдовец.
Из дальнейшего рассказа следовало, что оба изображавших милиционеров субъекта были тесно связаны с тощим блондинчиком и чернявым владельцем «фиата». Доказательства этой связи, предъявленные взбешённому валютчику из Виланова, привели к тому, что обнаружив себя обманутым, тот раскололся и подставил из мести своих подельников, чем невероятно облегчил расследование остальных деталей афёры.
— Долго нельзя было понять, в чем там дело с той занавеской, — продолжал Кшиштоф Цегна, в третий раз накладывая сахар в предложенный ему кофе. — А это был сигнал о нападении на самих себя. Дохода с контрабанды им, видите ли, показалось мало — приходилось делить его с другими, львиную долю брал себе шеф, тот, с расплющенным ухом, и Чёрный Метя с блондинчиком считали себя обделёнными. Блондинчик их подговорил. Они условились заманивать в игорный притон побольше богачей, особенно таких, что играли на наличные доллары, а в разгар игры давали сигнал, сдвигая занавеску. Тогда те двое, которых там никто не знал, придут и под видом милиции конфискуют все деньги. Так и сделали. Перед тем у них были, правда, две неудачные попытки. Один раз вы им сбросили эту пальму, а она тоже служила знаком, после чего они стали отодвигать занавески…