Проза жизни
Шрифт:
Но нет, лепила разрешил полежать сутки в санчасти. Видимо, хотел понаблюдать, что будет дальше.
Вячеслав всё слабел и слабел. Он уже едва поднимался на толчок. Мало того, начал терять вес. И уже на вторые сутки «Пятачку» пришлось с недовольной рожей ставить ему обед на тумбочку. Впрочем, Вячеслав практически не прикасался к пище. Совсем не хотелось есть, хотя ужасала жгучая мысль закончить свой путь за решёткой. Доктор с тоской глядел в окно, где летняя погодка радовала остальных.
На подоконник сел воробей. Почирикал, попрыгал, затем испуганно упорхнул,
На третий день поутру явились два офицера оперчасти. Они, конечно же, были в курсе состояния Вячеслава, но долго присматривались. Негромко о чём-то болтали с Выродком. Потом вернулись. Капитан Журавлёв сообщил без особых предисловий:
– Слушай внимательно, осужденный Бойко. Сейчас тебя повезут в городскую больницу. Не вздумай бузить, так как охрана не станет церемониться. И, не дай бог, выяснится, что ты косишь! Будешь сидеть в «шизняке» до освобождения. Усвоил?
– Понял, – просипел Вячеслав. Ему уже становилось всё равно, что с ним будет. Он даже не удивился, что впервые за десять лет очутится за запреткой. То есть как бы на свободе. А ведь грезил ей все эти годы. Может быть, он всё-таки умрёт на воле? Интересно, его тело опять повезут на зону или сразу отдадут патологоанатомам?
***
Кликуха Доктор не зря прилипла к нему ещё в следственном изоляторе. В камере он – как и остальные – поведал, что учился в мединституте. Парень был не дурак, и вовсе не мечтал о криминальной романтике. Да, подростком он хороводился в хулиганских компаниях. Однако, по окончанию школы без особого напряга поступил в названный вуз.
И всё было нормально поначалу. Ну, занимался фарцовкой, перекупая у иностранных студентов шмотки-пластинки-жвачки; после толкал импортное барахло на волгоградской толкучке. Вячеслава даже задерживали менты за спекуляцию, да удавалось откупаться от алчных членов «внутренних органов». С другой стороны, преподаватели прочили Бойко хорошее будущие, замечая в нём задатки настоящего медика. Он даже был дежурным в группе на кафедре нормальной анатомии. Тогда в каждой группе был свой дежурный по кафедре на год.
Перед очередным занятием парень отправлялся в подвал старинного здания, спускаясь в истинный мир мёртвых… В мрачном зале отвратительно воняло формалином. Вдоль стен рядком лежали некрашенные гробы. На них ещё виднелись комья земли. Что это были за гробы, никто не знал.
На отдельных столах покоились обнажённые тела тех, чьи души уже были очень далеко. В основном – мужчины разных возрастов, но попадались и женщины. Тогда это зрелище вызывало у студента-медика одновременно и страх, и острое любопытство: откуда привозят трупы? Тела были относительно свежими, их только слегка охватила восковатость, хотя некоторые уже покрывались синими пятнами. Тут же стояли эмалированные баки с внутренностями людей. Кто их изымал и когда, полная тайна.
Иногда – в зависимости от темы занятий – Вячеслав посещал рядом расположенную подсобку, где в баках с формалином тоже хранились сердца,
Однажды парень открыл крышку и узрил полный бак человеческих мозгов. «Вот этими полушариями кто-то мыслил, мечтал, воображал… – сделал для себя открытие студент. – Всё самые возвышенное и низменное рождается из лабиринта этих загадочных извилин. Но теперь губчатая масса нейронов и ганглиев уже ровным счётом ничего не значит… И куда деваются все наши страсти и порывы? Получается, суть человека – его душа, тело – лишь оболочка. Душа и заставляет тело совершать то или иное». Подумал и забыл. Максималистскому пониманию юноши претило тогда, что некая эфемерия оказывается выше материи.
Позже Вячеслав принёс на занятие кювету с отрезанными предплечьями. Студенты изучали мышцы, и ему досталась рука крупного мужчины. Предплечье было препарировано, и только на кисти осталась кожа. На внешней стороне кисти – ему запомнилось отчётливо – виднелась синеватая татуировка: восходящее из моря солнце. Кому принадлежала кисть: работяге, вору, моряку? Неизвестно.
А затем была несчастная любовь. Его девушка неожиданно нашла другого. Вячеслав пытался разобраться. Но получилось только хуже. Была ругань, драка с соперником. И всё… Жить не хотелось. Парень запил вдрызг. Попались прежние дружки из гоп-компании. И понеслось!..
Как медик попал на кривую дорожку и совершил первый грабёж с подельниками, он сам не понял. Захотелось стать крутым, чтобы после появится перед бывшей пассией в ином виде. Бравада, кураж, пьянки вооружённый налёт на ювелирный магазин.
Его долго искали. Но мама, как всегда, была права, когда в слезах предупреждала: «Сколько верёвочке не виться, конец будет обязательно».
***
«Не станешь ли ты таким же экспонатом для медиков?» – подумал Доктор. Он трясся в «воронке». В предбаннике фургона за решёткой подпрыгивала физия конвоира.
«Кумовья» приказали взять ему самое необходимое и следовать за ними. Вячеслав побросал в сидор мыло, полотенце, чистые трусы-носки-майку. Что ещё есть у тюремного бродяги?
Машина остановилась. Доктор сполз по ступенькам на асфальт. Мельком заметил трёхэтажное кирпичное здание, вокруг – пустырь с жалким кустарником.
Двое конвоиров доставили его лифтом на третий этаж больницы. Пожилой прапорщик с солдатом контролировали каждое движение зека. Доктора довели до холла. В углу – между чахлой пальмой и окном стояла кровать. Незваного гостя уже ждала медсестра-казашка: она успела застелить постель.
Вячеслав бросил сидор на подоконник и плюхнулся на кровать. Охрана уселась на стулья возле стены, поставив автоматы между ног.
– Обедать будете? – спросила молодая казашка. Доктор отрицательно покачал головой. Он действительно не хотел есть. Но ещё его злили взгляды проходивших мимо больных. Вячеслав был готов провалиться сквозь землю, чтобы не видеть изучающих глаз. Он ощущал себя зверем в клетке, выставленном напоказ. И это он – наглый пройдоха и грабитель, плевавший на мнение окружающих и законы! Его впервые охватило чувство стыда.