Проза жизни
Шрифт:
– Мы по молодости ни во что не верили окромя коммунизма, смеялись над бабскими сказками. А нынче любую белиберду вынюхают в газетах и давай трезвонить: «Магия, бесовщина и прочая как там? Херова мантия!» Где раньше пряталась ваша нечистая сила-то? Всё это происки имперьялизма, который через вашу гласность отвлёк нас от построения светлого будущего. Видишь, до чего дошло? Не можем даже купить, как в былые времена выпивки. Буржуйская водка – триста рублей! Легче косорыловку за пятьдесят купить в ларьке.
– Ага, и доверились
– Моя фамилия Морозёнок! Запомни, балбес, – вскипел дядя Митяй. – Не то научу старших уважать.
– Хорошо-хорошо… Я тебе, Морозёнок, говорю, так всё и случилось.
– Так ведь ты ж там не был, – ядовито улыбнулся дядя Митяй, выдав главный аргумент. – Откуда знаешь?
– Дык… – осёкся Васёк, уставившись пустым взором куда-то дальше Морозёнка. Его юные глаза уже наливались той мутью из бутылки, какую они почти уже опорожнили. – Погоди… – пробормотал он, силясь совладать со строптивым языком. – Щас покумекаю… А-а, да! И что, что не видал? Весь город о происшествии болтает! Люди врать не будут, – и Мультик залихватски рубанул воздух ладонью. Однако столь неудачно, что бутылка шмякнулась набок. Остатки её жертвенной крови хлынули из горлышка.
– Вай-вай-вай! – запричитал с едва заметным азиатским акцентом Валей, – зачем силно махаешь руками?! – Он был узбекским гастарбайтером, и ему как бы нельзя было употреблять шайтанские напитки. Но когда единоверцы не видят, отчего бы не согрешить? И тут на тебе – пир закончился резким обломом. Все помрачнели.
– Тьфу на вас ещё раз! – сплюнул дядя Митяй. – Вы, молодёжь, даже выпить по-человечески не можете!.. Я вот в жизни всё испытал. Даже на самолёте летал, во! И что? За облаками – ни чёрта, ни бога. – Он хлопнул себя по колену: – Ладно, некогда с вами лясы точить, одиннадцатый час ночи. Вам всё равно торчать на работе, а меня жонка заждалась.
Он чувствовал, как заводится незримая пружина непредугадываемых событий. А то, что события по пьяни могут принять крутые виражи, он усвоил давно на личном опыте.
– Значит, не веришь, мразё…
– Я тебя сейчас точно тресну! – разозлился не на шутку дядя Митяй. Он уже хотел кинуться на обидчика, да Валей встал между ними:
– Эй, дядя Митяй, харош кричать, давай мириться.
Но гоношистый Мультик не успокаивался:
– А по кладбищу пройтись слабо? Или дрейфишь? Тоже мне – «на самолёте летал»!
Распрямившаяся пружина самолюбия хлёстко ударила по дяде Митяю:
– Ничего я не боюсь. Зря выкобениваешься! Мне так или эдак топать рядом с могилками. А за это бутылку мне будешь должен! Пошли со мной.
– Согласен! – мотнул густой гривой задиристый малец. – А не пройдёшь – ты мне проставишься.
Оба, слегка шатаясь, выползли из багажного отделения и направились вдоль железнодорожных путей. У дверей остался Валей вздохнул: «Правильно наш мулла говорил: «Шайтан сидит в бутылках неверных, а не джин». Последний раз пью… Наверное».
Тёплый сентябрьский ветерок дул навстречу, чуть освежая. Через пару сотен метров тропинка стала уклоняться от рельсов. Двухэтажные здания пристанционного посёлка скрылись в лиловой густоте.
Морозёнок жил далеко на отшибе, примерно за километр от вокзала в собственном домике. Здесь ему был известен каждый бугорок. И, в общем-то, случалось срезать угол через обширное кладбище, когда ходил на работу. Но то случалось днём. Только сейчас мужик поймал себя на мысли, что почему-то вечером он предпочитает обходить погост. С чего бы это? Ядовитые пары «зелёного змия» пробудили в разуме странные страхи-фантазмы. И чем ближе дядя Митяй приближался с напарником к злополучному месту, тем ярче они разгорались. Ноги сами собой замедлили ход.
«Стоп! Что за напасть? – вопросительной коброй взвилась гордость Морозёнка. – Неужто покажу молокососу, что испугался? Да не в жисть!..»
***
Приют мёртвых встретил их соответствующей тишиной. Сказать, что вокруг царила хрустальная тишина, это ничего не сказать. Это была воистину сверх-тишина! И что любопытно: она вселяет в нас порой даже бОльший ужас, чем раскаты грома. А уж если в ней раздаются два-три подозрительно-необъяснимых звука, то подавно хочется затаиться так, чтобы даже сердечишко не стукало. Или вообще умчаться куда ноги понесут.
– Ну, пришли, – обернулся Васёк и захихикал: – Я тут постою, погляжу, чтобы тебя вурдалаки не утянули, а затем побегу обратно. Через пятнадцать минут «почтовик» приедет.
– Можешь возвращаться, – обронил дядя Митяй, держа форс, – всё равно мне так ближе до дома. Покедава! – махнул рукой и потопал по центральной аллее, усыпанной гравием.
Вдоль дорожки склонились липы и клёны, кустилась сирень. Деревья были довольно высокими, а кусты – довольно густыми. Ведь погост служил жилплощадью покойникам не меньше полувека, и занимал площадь около трёх гектар.
«Отчего здесь нет фонарей? – задался кстати возникшим вопросом Морозёнок. – Хотя это только тебе, старому дураку, вбредёт в башку шататься в полночь в таком жутком местечке. Поддался на удочку пацана!..» Он повернулся назад и погрозил кулаком Ваську. Но Мультик сгинул, будто его и не было.
Неприятное чувство охватило мужика, добираясь до кишок. Он глянул вверх. В ту же минуту сквозь дымчатые облака выкатился жёлтый бубен луны. Небесный инструмент слегка подрагивал в высотной сини от незримых прикосновений воздушных потоков. Гипнотически-голубой свет затопил местность вокруг.