Прозекутор (продолжение)
Шрифт:
– Так, может быть, его слегка подогреть, чтобы скорее вызрел? - спросил голос, который, как показалось юноше, пока ещё не звучал - или звучал, но не таким металлом: олово вместо теперешней бронзы.
– Напугается допроса и в ритуале, чего доброго, напутает, - усомнились рядом.
– А будет не допрос, - пояснил тот же самый необычно звонкий голос. - Предварительная процедура включает в себя ознакомление с орудиями, кои собираются применить. Как насчёт этого?
– Допустимо, - согласился, как показалось Арсену, слитный хор голосов, понемногу расплетаясь на отдельные созвучные пряди. - Куда лучше - докажет пригодность.
Обладатель Голоса поднялся с одного из мест напротив юноши. "Ну да, это он спросил про Филиппа... Красивого, я помню. Или взял из чужой памяти".
Прохладные пальцы сомкнулись на запястье.
Арсен поднял голову.
И застыл, заворожённый.
Этот член то ли совета, то ли суда нисколько не походил на скромника ни обликом, ни повадкой. У него даже наплечных знаков оказалось два: зелёный на правом и красный на левом плече, под короткой белой накидкой. Ростом даже повыше самого Арсена, седые кудри, смуглая кожа, тонкие черты лица, глаза же зеленовато-золотые, кошачьи. И двигается гибко и молодо, словно большая кошка. Лекарю доводилось видеть в Ассахаре и окрестных замках охотничьих гепардов, любимую утеху знати: вот такое диво и явилось теперь перед ним в человеческом облике.
– Я Ной, - представился он и, заметив удивление своего подопечного, сразу добавил:
– У тебя ведь тоже имя на потребу. Не настоящее, а для людей. Для того, что мы нынче совершим, оба сгодятся, мой Арсенио.
Провёл вдоль круглого стола и открыл одну из дверей. Оттуда вырвался яркий белый свет и тепло от множества восковых свечей с удивительно ровным пламенем, которое отражалось вогнутыми зеркалами, стоящими позади каждой. Середина небольшой залы пустовала, зато вдоль стен на столах поблёскивали металл и стекло.
– Вглядись-ка, - усмехнулся Ной одним углом тонких алых губ. Рот, как и он сам, казался без возраста. - Можешь назвать поимённо?
Арсен послушался - и тихо ахнул, мгновенно поняв замысел со всеми хитроумными ответвлениями.
– Трепан, или черепной бурав. Серповидный нож и ленточная пила для ампутаций на поле боя. Щипцы со сверлом для удаления зубов. Ланцет и почковидная миска для кровопусканий. Котелок для смолы, такие до недавней поры стояли на огне у дома каждого практикующего хирурга, чтобы прижигать культи и раны. Слава Богу, что пора эта кончилась. Игла с поршнем для высасывания катаракты. Ложка для вытаскивания стрел вместе с наконечниками. Нож для удаления миндалин. Щипцы для вытаскивания младенца из чрева матери и расширитель для зева матки. Это всё, помимо котелка, - хирургический инструмент отменнейшего качества, который может сильно сэкономить усыпляющие средства, редкие и небезопасные.
– Если врач вообще станет применять последние, - снова улыбнулся его провожатый.
– Но он же не палач, цель которого причинить страдание, - возразил Арсен.
– Мне говорили, однако, что всё подобное пошло от вершителей строгой справедливости, а они держали свои орудия в куда лучшем состоянии, чем воин - своё. И использовали много лучшие материалы.
– Тебе правильно говорили. Но если цель медикуса - убить болезнь, за ценой же он не постоит, а цель воина - убить стоящего перед ним двойника с иной перевязью через плечо, и оба ярятся на свой предмет, то палач лишь исполняет закон, не питая злобы. Первые
– Лекарей уважают, защитников боготворят, а тот, кто причиняет муку и отнимает жизнь, всеми презираем, - возразил Арсен.
– Так принято. А сам ты как думаешь?
– Блажен тот, кто может следовать своему выбору, - ответил юноша.
– Хороший ответ, - похвалил Ной. - Ибо то, что ты сказал вначале, и то, что сформулировал потом, не имеет точной адресации. Сохрани в памяти и подумай. Однако мы отвлеклись из-за тебя. Продолжим.
Он взял в руки странный предмет в виде латунного цилиндра, в котором плотно ходил поршень. Наружная сторона поршня была усажена мелкими треугольными зубчиками.
– Как думаешь, что это такое? Навряд ли ты с этим сталкивался.
– Острия формой похожи на тот, что протыкают вену, если надо пустить больному кровь. Той же цели служат и пиявки. Да, я думаю, это механическая пиявка.
– Ты прав. Что называется, смышлён да смекалист. А больше ничего не скажешь?
Арсен поглядел на "пиявку" - и внезапно для себя фыркнул:
– Поставить вместо колючек рыльце - был бы клистир для мыши. А вместо рыльца иглу...
Полую иглу с остриём, молнией ударило в мозг. Один прокол - и можно набирать жидкость откуда угодно и впускать куда понадобится.
– Ладно, хватит, - прервал его Ной. - Снова замечтались.
У юноши, однако, создалось впечатление, что вся беседа до мелочей и неожиданных поворотов продумана загодя.
– И вот что удивляет. Откуда ты знаешь вещи, которых не видел и видеть никак не мог?
– Принципы, заложенные в них, вечны и практически неизменны. Это был тринадцатый по счёту вопрос? Тогда я не стану распространяться об этом раньше времени.
Ной ничего не ответил, но явно остался доволен.
– А теперь, когда твоя умная голова переварила то, что ты всегда знал, но в чём боялся себе признаться, вернёмся к нашим баранам... прости, членам Совета, - сказал он. - Придумал, что соврёшь и в каком порядке?
– Нет, но порядок помню и ответить сумею, - кивнул Арсен.
– Вот и ладненько, - кошачьи глаза сверкнули зелёным, что до сей поры пряталось на дне зрачков.
И снова оба уселись на свои места. Никто не помешал Арсену это проделать, никто не спросил у его провожатого, "как прошли дела", оттого юноша почувствовал, ка внутри взмыла словно большая тёмная птица. То же чудесное ощущение силы, почти всемогущества перед лицом добычи, которое он испытывал всякий раз, выходя на чумные улицы, но куда сильнее и сладостней.
– Досточтимые господа! Я по-прежнему называю вас так, но объяснение последует в свой черёд, ибо спросили о том напоследок.
Вначале меня попросили назвать собранию своё имя. Оно звучит как Йер или Йерс; полагаю, что крестили меня созвучно ему и полной имя взрослого должно бы звучать как Йерсинио или, может статься, Жерсинио.
Далее меня спросили, чем я был жив во время долгого пути сюда. Способ моего истинного питания вам, я полагаю, в общих чертах известен. "Вороньи деньги" я отдавал тем своим пациентам, кто нуждался в дальнейших услугах моих сотоварищей по цеху, одежду и свеженину выменивал у тех, кто побогаче, предоставляя сам эти услуги.