Прозрачный старик и слепая девушка
Шрифт:
Девочка почти не знала родителей. Да и зачем? Ведь у нее был старший брат.
Он учил ее резать хлеб ножом и садиться на лошадь. Он показывал ей, как метать ножички, как стрелять из лука, как зашить порванный сапог, как найти птичье гнездо. Он никогда не дразнил ее.
Однажды они встретили русалку. Роолу было тогда пятнадцать лет, а Софене — девять. Брат вернулся с охоты и рассказал, что видел в лесу странное существо. «Сегодня вечером пойдем вместе, — обещал он. — Переночуем за Пыкиной избушкой, а на рассвете спустимся к ручью. Она будет там сидеть».
Пыкина избушка представляла собой разрушенный
— Откуда ты знаешь, что она там будет? — спросила Софена, предвкушая приключение и заранее обмирая.
— Я выслеживал ее несколько дней, — объяснил брат. — Она хитрая. Прячется в самой чащобе, а к ручью выходит с первыми лучами солнца, когда ночные животные расходятся спать, а дневные еще не пробудились.
Роол с удовольствием смотрел на ловкую, ладную девочку в шнурованном кожаном колете и широких штанах, заправленных в мягкие сапожки.
— Волосы прибери, — посоветовал он. — Будут за ветки цепляться.
Морщась, Софена стянула свою черную гриву лентой и спрятала под туго завязанный плат — обычный головной убор дамы, собирающейся на охоту.
Они выехали со двора, когда уже темнело, и бесстрашно заночевали в развалинах бывшего охотничьего домика. Если некогда там и бродил стенающий призрак Пыки, то он давно расточился, возмущенный бесцеремонными детьми, которые в него не верили и уж точно не боялись.
Перед самым рассветом Роол осторожно потряс сестренку за плечо.
— Пора. Иначе упустим.
Она тотчас пробудилась и, как всегда при виде брата, одарила его счастливой улыбкой.
— Пора?
И легко вскочила на ноги.
Осторожно, как две тени, брат с сестрой начали пробираться сквозь высокую траву. Заросли осоки вышиной в человеческий рост тянулись по всей открытой полосе, от опушки леса до самого ручья. Земля плавно шла под уклон. Трудно было поверить, что этот ручей, такой мелкий и незначительный, что через него легко может перепрыгнуть маленькая девочка, сумел напоить водой такое обширное пространство. И все же под ногами предательски хлюпало.
Неожиданно Роол остановился и взял сестру за руку.
— Смотри.
Она вытянула шею, послушно всматриваясь туда, куда указывал ей брат.
Там, впереди, осока была приглажена, точно кто-то пытался расчесать великанские лохмы и уложить их на аккуратный пробор. И прямо на «проборе» лежало некое существо.
Оно было ощутимо выше ростом, чем обычный человек. Головы на две, если не больше. Непропорционально маленькой казалась голова с длинными серыми волосами, спутанными и разбросанными по плечам, спине, по смятой траве. Но самым удивительным были ноги этого существа. Точнее, одна нога, поскольку нижние конечности срослись, а расставленные в стороны ступни представляли собой нечто вроде плавника.
Как ни осторожны были подростки, существо все-таки услышало их и обернулось. Несколько мгновений Софена видела его лицо, сморщенное, серенькое и старое. Затем крохотный, похожий на рыбий, ротик исказился в отвратительной гримасе, обнажились остренькие зубки, и существо быстро поползло к
Софена потянулась за луком, но Роол остановил ее.
— Пусть уходит.
Проскочил еще миг — и вот после сильного всплеска существо исчезло под водой. Только несколько беспокойных водоворотиков, последовательно вскипавших на водной поверхности, обозначали путь существа.
Софена уселась на берегу, потрогала траву, понюхала свои пальцы — пахло рыбой.
— Это была русалка? — спросила она.
— А кто же еще?
Роол устроился рядом.
— Зачем ты хотела застрелить ее?
— Не знаю. Инстинкт. — Софена быстро улыбнулась. — Она жуткая, правда?
— Может быть, и жуткая...
— Странно, почему она такая старая?
— Все когда-нибудь состарятся, Софена. В этом как раз нет ничего удивительного, — ответил Роол философски.
— Я думала, что русалки — молодые, прекрасные девушки, — продолжала Софена. — Они никогда не стареют, потому что это — беспокойные души умерших детей.
— Та, которую мы видели, вовсе не была чьей-то душой, — возразил Роол. — Она была сама по себе.
— Как ты думаешь, у нее есть душа?
— Так же, как у любого другого живого создания, — ответил брат. — У дерева, у цветка, у какой-нибудь птички.
— Она могла бы нас сожрать, — задумчиво молвила Софена.
— Нас — вряд ли, но какое-нибудь более мелкое животное... Рыбу или зверька... Или даже ребенка.
— Опасная, — с восхищением вздохнула Софена и улеглась на сырую траву.
Высоко над ней в небе проплывали легкие облачка, подкрашенные розовым и золотистым. Солнце посылало из-за горизонта своих первых лазутчиков. На секунду мир замер, погруженный в ласковую серость, а затем внезапно, причиняя боль глазам, вспыхнул мириадами разноцветных огоньков: всякая капля росы загорелась оранжевым, багровым, желтым, лазурным. Длилось это очень недолго: уже второй луч высушил росу, а третий широко разлился по лесу, принося с собой благоухание утренней листвы и торжествующий, оглушительный хор проснувшихся птиц.
Роол спустился к ручью, принес воды и развел маленький костер, чтобы согреть питье. Он неторопливо резал копченое мясо и лепешки с тмином, и Софена, всегда голодная, точно дикий зверек, уже раздувала ноздри, готовая наброситься на еду.
И все же девочка медлила, стараясь продлить эти минуты: блаженное лежание на сырой траве, примятой телом русалки, белоснежные, новенькие облачка на утреннем небе, шевеление зеленых ветвей в лесной вышине. Всем своим чутким юным существом Софена понимала, что наступили лучшие мгновения жизни, что ничего прекраснее и полнее уже никогда не будет.
Она громко застонала и, изогнувшись, посмотрела на брата с земли, так что он предстал ее глазам перевернутым.
— Вот таким я увидела тебя впервые, — сказала она.
— Не будь дурочкой. — Он махнул ножом, показывая, что завтрак готов. — Никто не помнит дня своего рождения.
— Только не я, — возразила она. — Я помню все.
— Просто потому, что я тебе рассказывал.
— Мне никто не рассказывал! — Софена перевернулась на живот. Ей не хотелось спорить и она могла бы уступить в любом вопросе, но только не в этом. — Вот, например, плащ у тебя в тот день был синий. Верно?