Прозрение. Том 1
Шрифт:
Мне оставалось только выругаться про себя. Под этим углом я вообще не смотрел на свою карьеру.
Да, инспектор меня тогда чуть не силой вытащил из-под Мериса, как тянут кусочек сала на верёвочке из собачьей пасти. И таскал за собой, заваливая какими-то странными поручениями: тупыми и никому не нужными. Годились они разве что для того, чтобы потом придраться на ровном месте.
Адам Джастин не рассказывал мне ни про какие «фазовые переходы», но он вообще не любил досужих разговоров. Практиковал только воспитательные.
Я невольно поёжился.
Дерен смотрел понимающе.
— Ты знаешь
Пилот кивнул.
— Откуда?
— Инспектор оказывал мне дипломатическую помощь при переводе из торгового флота в Армаду.
Ну да, комкрыла вполне мог подтянуть инспектора, если крестник был ему нужен под своею рукой.
Как всё запущено, сгори в Бездне все эти заморочки. Значит, Дерена реально надо с довольства снимать и отдавать под начало какого-то истника? И куда его? Эрцогу подарить?
Пришлось уточнить:
— Ты хочешь сказать, что тебя надо оставить сейчас на «Леденящем» под присмотром Локьё?
— Да справлюсь я! — не выдержал лейтенант.
Я удивился. Выбить из Дерена благородное негодование мне раньше не удавалось.
— Попробуй только не справиться. — Я тяжело вздохнул. Вот же ещё головная боль. — А с наследником что?
— Да там всё то же, только фаза другая. Если в моей голове из эмки делают крейсер, то в его — из шлюпки эмку. Проблемы иные немного, но… — Он задумался, подбирая слова. — Если мы его сейчас не согнём и не всунем в понятные нам рамки, то через год это уже ни у кого не получится. Острая фаза пройдёт, нужные отделы мозга закроются навсегда. Мы поспорили немного с Локьё. Он считает, что и сейчас уже поздно.
— Ты и с Локьё спорил?! — обалдел я.
Дерен виновато развёл руками.
— Ну, он-то пацана даже не видел. Это я с ним вожусь. Эрцог знает проблему в целом. А наш пациент… Он с задержками развития. Личный доктор Локьё со мной согласился, в общем-то. Он тоже за наследником наблюдает исподтишка. Сейчас вон это чучело в ангаре с линейки свалилось…
Дерен кинул мне ссылку трансляции на браслет.
— Рос ему сказал никуда не лезть. Но он же за ним бегать не будет.
Эберхарда в этот момент уже отряхивала и материла обслуга ангара.
Я с облегчением рассмеялся.
— В общем, я не психотехник, — подвёл итог Дерен. — Но кое-чему учили. Вы не волнуйтесь, капитан, я справлюсь.
То, что Дерена видел Домато — это меня обрадовало. Он бы мне сказал, если бы реально кранты.
И всё-таки выглядел Дерен неважно. Бледный, осунувшийся. Это было заметно даже под пилотским загаром. На «Персефоне» я не присматривался, а тут, на белом диванчике среди белых стен…
— Устал, — признался лейтенант, не дожидаясь вопроса. — Мне больно от того, что я делаю. Как хлеб: кусаю и выплёвываю.
— То есть создаёшь контактные ситуации, но не приручаешь мальчишку, — сообразил я. — А почему?
— Ему не нужна дружба с имперцами.
— Потому что враги?
— Капитан, а мы правда его вернём? — ответил он вопросом на вопрос.
Я кивнул.
— Родственникам?
— Да.
— А как он будет там жить, если мы его поломаем под наши правила?
— А разве воспитание только ломает под правила? А характер какой-нибудь воспитать?
— Характер… — Дерен вздохнул и с тоской посмотрел
— Ну, давай чаю, согласился я.
Он поставил воду и заварил не чай, не йилан, а что-то незнакомое, но запах был фруктовый, приятный.
Это хорошо, что у Дерена имелись какие-то привычные ему напитки, такое всегда успокаивает и напоминает о доме.
— Вы трудные вопросы задаете, капитан, — признался пилот, наливая мне и себе свой «чай». — Если по уму, то я ему и ломаю этот «характер». То есть… Нет никаких «характеров». Есть то, что называется доминанта поведения. Привычка ходить уже освоенной когда-то дорогой. Я ломаю привычные схемы поведения и заставляю Вила заново перебирать все возможные варианты. Учу их осмысливать, выбирать менее проигрышные. Хороших у него сейчас просто нет. Но привязывать его к себе не хочу. Не нужен ему такой друг. А он — мальчишка, он привязывается, обижается. Приходится постоянно отталкивать. Иначе нельзя. Мы отдадим его в другой мир. Друзей ему нужно будет искать там.
Дерен уткнулся в кружку.
Я тоже сделал глоток. Напиток был сладко-кислый, ароматный. Больше похожий не на чай — на компот.
— Что это?
— Йоль.
— А почему он сам выбирать не умеет?
— Специальное воспитание, — пояснил Дерен. Сообразил, что я ничего не понял и добавил. — Ну… Ему постоянно показывали искусственный мир. Сделанный специально под него. Окружали охраной и заботой. Дворец, все тебе подчиняются. Вот вам показывали когда-то, что есть мир Локье, мир инспектора Джастина, мир лендслера Юга. Вы понимаете, что эти миры разные, учились что-то выбирать для себя. А его учили, что под него мир прогнётся.
— То есть власти у пацана ещё не было, но его оттачивали под будущую власть? А если бы не вышло?
— В мусор, — лейтенант допил йоль и налил ещё.
— А ты сам почему не хочешь власти? Я не заметил, чтобы ты как-то по службе пытался двигаться.
— Власть у меня есть, — Дерен не выдержал и снова разулыбался в ответ на моё удивлённое непонимание. — Судьбы мира решают внутренне свободные люди, капитан. Не правители или прочие марионетки граты. Иногда проще быть плотником.
— Ну… Ты не прав. Если бы я остался сидеть на Севере…
— А вы шли на Юг за властью, капитан? — легко перебил он.
— Нет, но…
Уж чего-чего, а власти я не хотел.
Да я вообще ничего не хотел.
То есть сначала хотел найти Дьюпа, а потом… Выжить, разве что. Да и то как-то не сильно. Пока не появилась Влана, инстинкт самосохранения меня подводил регулярно.
— Вам генералу Мерису памятник надо поставить, — заявил Дерен, наблюдающий за сменой эмоций на моём лице. — Скорее всего, ему объяснили, что у вас шок и подчиняться вы временно никому не способны. То есть, как боец, вы были слишком конфликтны и самостоятельны, а поставить капитаном крейсера мальчишку нельзя. В двадцать лет кораблями не командуют. Каким бы ни был потенциал, нужны подготовка, опыт. Да и капитанское сообщество вас бы не приняло. Но генерал сказал себе что-то вроде: «У меня есть силовое подразделение в разведке, никакая особенная субординация там не важна». И он вырастил вас от сержанта до капитана крейсера в тепличных условиях, а потом выпустил в крыло уже такого, с каким приходится считаться.