Прозрение. Том 2
Шрифт:
Колин хмыкнул: ты сам хотел усложнить разговор. Он потянулся к графину, налил воды, но пить не стал.
— Зачем тебе голова? — спросил Херриг. — Только не ври про похороны.
Лендслер пожал плечами.
— Ты не понимаешь главного. Юг стоит на более древних традициях, чем Север. Есть обряды, не выполнив которые, я могу потерять уважение своих людей. А от этого недалеко и до потери боевого духа.
— Но как они могут догадаться, что в закрытом контейнере остатки именно твоего капитана?
— Не веришь? — Колин снова уставился в окно. —
Херриг поднял потяжелевший взгляд на табло, где были и электронные часы. Близилось начало второй части совещания.
Эти сумасшедшие эрцоги, эйниты и прочая шваль. Нужно вычистить их всех. Всех этих проклятых мутантов Юга.
Чтобы его люди больше не заражались от них и не сходили с ума. Ведь и южный лендслер когда-то был патриотом и мужественно сражался с хаттами.
Но пришли страшные времена. Разведка донесла, что хатты зашевелились в своём гнезде. Если они найдут общий язык с Локьё…
— Забирай, — сказал он. — Но если через неделю голова Локьё не будет лежать вот здесь… — он ткнул пальцем в пол.
— Через неделю — не будет, — качнул головой Колин. — Через двадцать один день. Похороны на Юге — сложный обряд. Мне понадобится время на подготовку.
— Очко, — согласился министр. — Через двадцать один день. Вот здесь. Или здесь будет лежать твоя голова. А назначение ты подпишешь здесь и сейчас.
— Назначение я подпишу там, где мне передадут голову, — лицо лендслера было непроницаемо, и министр уже больше ста лет знал, что давить на него бесполезно.
— В таком случае мои люди будут сопровождать тебя в медцентр, — подвёл он итог и встал. — Убирайся!
Лендслер обвёл взглядом министерский кабинет — словно голографировал для себя, чтобы пересматривать запись долгими вечерами в космосе. — 21 день, — повторил он.
Когда дверь за лендслером срослась с хлюпаньем множества защитных мембран, из соседней с министерским кабинетом комнаты вышел Долгин.
— Я не понимаю, — сказал он. — Зачем мы отдаём ему голову? Тогда уж лучше Гендепу…
— А и не поймёшь, — поморщился министр. — Он не подпишет без этой капсулы с головой Верена.
— Подменить?
— Боров прекрасно разбирается в генетике. Он потребует сделать анализы прямо на месте.
— Вот и прекрасно. Как только он покинет лабораторию…
Министр кивнул.
— Только без стрельбы. Не отбирай игрушку — он может забузить. Лучше обмани, одурмань газом или психовоздействием, и уже тогда подмени криокапсулу. Не будет же он проверять её в лифте? Мозг капитана Верена нам самим пригодится. И проследи, чтобы лендслер подписал всё как надо! Империи требуется ИМПЕРСКИЙ Юг, или пусть он сгорит в изначальной Бездне! Хотя… — министр помедлил. — Говорят, эйнитские бабы очень красивые. А ещё я слыхал, что алайские психомашины хорошо зачищают сознание от всяких дрянных способностей. Тело может ползать потом сколько угодно, и говорят, что даже слюней не пускает.
История сорок шестая. «Вор у
Дьюп. Готто. Северная Империя
Контр-адмирал Херриг потребовал соблюсти протокол и досидеть совещание до конца.
Лендслер Юга Колин Макловски вынужден был согласиться, хотя прекрасно понимал, в чью пользу капает время.
В исследовательский центр закрытого института военной медицины военный министр со свитой, лендслер и его новый заместитель полетели лишь спустя два часа. И Колин не без оснований полагал, что к его визиту там успели подготовиться основательно.
Пропуск был оформлен только на лендслера, его зама, Ликама Брегенхайнера, не пустили даже на лабораторный этаж. Он остался ожидать Колина в холле минус третьего этажа, а лендслер и Херриг спустились ниже.
Они прошли через двойной шлюз в хирургический блок, облачились в защитные костюмы и проникли в святая святых — лабораторию по исследованию мозга.
Там их встретили, направили в отдельный изолированный бокс, где проинструктировали и предложили принять ионный душ.
Колин проходил инструктажи и обработки молча: не удивляясь, не спрашивая. Казалось, его вообще ничто не волновало. Херриг терпел, демонстративно отыскивая в каждом помещении электронные счётчики времени.
Наконец, гости оказались в стерильной лаборатории, похожей на огромный куб: стены её были пластичными панелями управления, пол покрывало специальное инертное желе.
Лендслер мысленно поздравил себя, увидев останки друга. Голова импл-капитана Верена была заключена не в стандартную криокапсулу. Температура была снижена только до +4 градусов по Цельсию, и в капсуле присутствовала автономная система обеспечения жизнедеятельности.
Весьма странно, для замороженных мозгов. Но Колин Макловски снова не задал ни одного вопроса. Он лишь потребовал генетическую гель-карту и спектрограммы.
И тщательно проверил анализы, в какой-то момент попросив даже предоставить ему микроскоп.
Херриг, набычившись, терпел.
После осмотра и анализов капсула с головой капитана Верена была вынута из приборного гнезда и подсоединена к автономной системе обеспечения жизнедеятельности.
Чистой длины в ней было 102 сантиметра, диаметр равнялся шестидесяти сантиметрам, вес — восемнадцати килограммам.
Херриг потребовал гравитележку, и ему, разумеется, дали.
Вышли они к лифту «втроём» — лендслер, контр-адмирал и тележка. Ну и многочисленная охрана.
На минус третьем этаже Колин Макловски шагнул из лифта, махнул ожидающему его в холле заместителю, лифт замер на те секунды, пока Ликам Брегенхайнер поднимался из кресла и делал свои восемнадцать шагов до лифтовой шахты.
Херриг, нахмурившись, фиксировал очередное промедление.
Однако заместитель лендслера положенные ему метры преодолел быстро, тенью скользнув вперёд.
В лифте было тесно от набившихся в него охранников, и на миг заместитель заслонил от мрачного контр-адмирала тележку с капсулой.