Прозрение. Том 2
Шрифт:
И предупредить, что отступать нам некуда. Генерал готов документально подтвердить даже то, что я — параб. Он не гримирует меня, не прячет. Пусть боятся. Все.
Мерис работает на острие, он способен предъявить не самые корректные аргументы, а уж чего напланировал!..
Я мысленно подвожу итоги наблюдений.
Генерис — не в себе, замминистра слишком самонадеян и толст (чтобы проявить себя в бою, нужно быть дисциплинированным и в быту).
Ещё есть два представителя военной палаты: Николаз Райко, генерал-адъютант по
Последний, похоже, практик. Рыхловатое неподвижное лицо, равнодушный взгляд насекомого, какой бывает у многократно делавших то, что и единожды выжигает человека до дна.
Этого придётся учитывать в драке, если таковая начнётся, но не в поединке воль.
Гнилое нутро лопнет, стоит слегка надавить. Я ж не собираюсь его перевоспитывать. Дам отразиться в себе, как в зеркале, а дальше уже не моё дело, что с ним сделают Мать и допричинность.
Я продолжаю потихоньку раскачиваться, готовясь к поединку с Имэ. Чую, что недорегент рядом. Вспоминаю теорию.
В храме рассказывали, как устроена воля локальных групп, вроде нашей. Кажется, такие хаотические сгустки психической энергии называют эгрегорами.
Я задаю им ритм и навязываю амплитуду движения. Сегодня на «Целебере» и северяне, и алайцы узнают, где глубже Бездна.
Алайский крейсер «Целебер», зал совещаний
Прошло сорок минут, а министр так и не появился. Неужели придётся менять план?.
По плану всё выглядело так.
Сначала прибудет министр. Потом ещё какое-то время подождут лендслера, но инспектор Джастин выйдет на связь и сообщит, что они с командующим уже летят, и попросит начинать без них.
Инспектору поверят — северян он уже обработал. Если бы министр устоял перед навязчивым обаянием инспектора, он не согласился бы на эту встречу.
Далее, мы с Мерисом учиним в зале для переговоров «алайскую» провокацию и постараемся захватить министра. А потом пожалует Энрек Лоо и поможет нам покинуть доброжелательный «Целебер».
Почву для провокации подготовят люди Мериса и Локьё. В разгар совещания алайскому военному министру Эйгую сообщат, что имперцы коварно напали на общину Матрон в столичном Мйхойду.
Это деза. Организовать теракт Мерис не успевал, но заготовка качественная. Всё просчитано так, чтобы вывести военного министра Эйгуя из равновесия и заставить потребовать объяснений от своего имперского коллеги. А уж дальше мы доведём этот скандал до драки.
Договор с Э-лаем в процессе планируется нечаянно порвать. Во всех смыслах.
Прошло ещё десять минут.
Когда я учился при эйнитском храме, был у нас отдельный цикл занятий по провидению. Но только это и осталось в памяти, что цикл — был. Существовало ли само провидение, я не запомнил.
Однако нехорошее
Звуков не было, но лоб Мериса прорезали вдруг две тонкие линии, и словно пеплом дунуло в глаза.
И я понял, что началось,
Помоги нам, Тёмная Матерь. Или уже боги какие-нибудь, а?
Мембрана дверей разошлась и выплюнула щупленького алайца. Нас приглашали в совещательный зал.
Интересно зачем? Объявить о том, что министр не прибыл и совещание всё-таки откладывается, или?..
Раскачанный мною эгрегор с шипением пошёл на чужака, как набегающая волна, и алаец ретировался в коридор быстрее, чем я успел его прощупать.
Это я зря так разошёлся. Рано.
Снизил амплитуду качания. Сейчас нужно выждать. Один раз схваченного зверя я подчиню быстро. Пусть дремлет пока. Иначе распугаю алайских шавок, а нам их нужно раздразнить и заставить напасть.
Шэн пошёл вперёд, а я тенью скользнул за Мерисом.
Мы шли зелёными коридорами в совещательный зал «Целебера». Уже показались высокие стальные двустворчатые двери, каких на кораблях не бывает.
Алайцы знали обо мне много, потому нас провожало целое стадо зелёной охраны. Молодых крепких крокодилов в доспехах, но без оружия. Этикет…
Крокодилы взирали на меня с восхищением. Как же, мёртвый капитан Пайел собственной персоной. Уже по их ликующим мордам было понятно, что на «Целебере» нам подготовили ловушку.
Я огляделся. Мы были втроём против пяти своих и многих сотен алайцев.
Непонятно было даже, сколько крокодилов усядется за стол переговоров. Это их крейсер. Хэд знает, что они нам тут приготовили.
Четверых имперцев я изучил уже достаточно хорошо, чтобы играть с ними жёстко. Но о нашем министре мог судить только по лицу генерала Мериса.
Мерис знал контр-адмирала Херрига. Он топтал с ним одну поляну и даже лежал под.
Только один раз я видел у генерала такое лицо, но тогда он за полчаса не сказал ни одной цензурной фразы, а сейчас — замолчал вдруг и потемнел, словно провалившись во всё нехорошее, что разлагалось на самом дне его души.
И я понял: дело не только в том, что прибывшая сановная крыса теоретически может срежиссировать подписание договора без Колина. Генерала Мериса и контр-адмирала Херрига связывает давняя личная «дружба». Та, имя которой даже не ненависть, а отвращение.
Мой начальник ругается виртуозно. Я — не умею. Настоящая злость напрочь вышибает слова. Но когда я в бешенстве замолкаю, лучше быть стеной на моём пути. Стене — не больно.
Шэн остался стоять у дверей, алайская охрана шарахнулась, освобождая нам путь, и мы вошли в зал для совещаний.