Прямо сейчас

Нагаев Сергей

Обычно Кутыкин, недолго думая, начинал стряпать очередную книгу и писал, как придется, а сюжет двигал, куда кривая вывезет, держа в голове разве что в целом общественную проблему, на которую с видом первооткрывателя решил указать читателю, несмотря на то, что к этому моменту, как правило, тема не один год уже обсуждалась в прессе. Словом, теперь, когда его попросили набросать общие контуры сценария еще до начала собственно работы над ним, Кутыкин оказался в очень затруднительном положении.

До сдачи наброска общей канвы сценария кремлевским

заказчикам оставалось еще шесть дней, однако уже сейчас писателю было понятно, что, вероятнее всего, ничего путного и связного он предложить за это время не сумеет. Балкон, вместе с квартирой, которую Кутыкин должен был отработать сценарием фильма, медленно уплывал из-под его ног.

Неужели он может лишиться этой квартиры? Едва попав в нее, он, разумеется, обошел ее всю и прикинул, сколько в ней квадратных метров – оказалось, что никак не меньше ста, и без измерений рулеткой было видно. Упустить этот куш было бы слишком глупо. Такого кретинизма потом себе нельзя будет простить, это ясно.

Писателю захотелось как-то развеяться, отвлечься о мрачных мыслей. А после уж, подумал беллетрист, то или иное решение найдется. Не может быть, чтобы он, сам Виталий Кутыкин, не совладал с написанием агитационной хренотени для чинуш из администрации президента. Такого просто не может быть!

Он вернулся в комнату, взял радиотрубку городского телефона и позвонил на домашний Матильде.

После истории в ночном клубе, когда его мобильник оказался у неизвестной ему девушки, они с Матильдой были в ссоре. Уверенная в его измене, она не желала слышать никаких оправданий.

На том конце трубку никто не брал. Тогда он набрал номер ее мобильного.

– Алле, – услышал он довольно быстро. Тон Матильды был чересчур спокоен и не предвещал легкой беседы. Но все-таки она с ним разговаривала. Возможно, и удастся уломать ее приехать сюда, мелькнуло в голове писателя.

– Привет, ты где? – ровным тоном как ни в чем не бывало начал разговор Кутыкин. – Вода вроде льется. В ванной, что ли?

– Может, и в ванной, – ответила Матильда. – Но не с тобой. Погоди-ка.

Судя по звуку, она положила мобильник куда-то – на полку или тумбочку.

– Алле, – воззвал Кутыкин. В ответ – молчание, и лишь по-прежнему плеск воды. Затем плеск в трубке прекратился, а после некоторой паузы его сменило жужжание.

– Алле, что там у тебя жужжит? Фен? – спросил он. – Аллё-о!

Наверное, отложила телефон и волосы сушит, подумал Кутыкин. Не могла поговорить, а потом включить фен. Специально волынит, хочет позлить, решил он. Прошло с полминуты, а жужжание продолжалось. Писатель еще раз аллекнул в трубку, наконец ждать ему надоело, и он уже дал было отбой, но тут жужжание прекратилось, и в трубке послышалась музыка, посудное звяканье и смутный гомон.

– Алле, – сказал он. – Ну что, высушила свой костер на голове?

Виталий знал, что Матильде нравится, когда он в разговоре с ней использует образы и метафоры. Это должно смягчить рыжеволосую

бестию.

– А ты мозги свои просушил? – судя по тону, Матильда, однако, заводилась. – Ты вот можешь мне объяснить, почему у меня сейчас определился какой-то чужой номер? Ты с чьего-то городского звонишь?

– Не с чьего-то. Теперь это мой номер. Я здесь буду жить.

– Ты осознаешь, что это уже просто за гранью? Ты звонишь мне, чтобы сказать, что ты уже к кому-то переехал? Пипец!

– Дай мне сказать.

– Где твой мобильник?

– Мобильник? Мобильник у Ольги.

– Прикольное имя.

– Прикольное? Погоди. Итак, объясняю про мобильник. Я в ту ночь сильно датый был, и все получилось, знаешь, так быстро… Ну, короче, это неважно сейчас. Главное, что потом вообще такая феерия произошла, что вот теперь я здесь. Давай лучше встретимся и поставим точку над «i», идет?

– Поставим точку? А почему не по телефону?

– По телефону, честно говоря, как-то неудобно.

– Особенно по городскому, да? А она сейчас нас слушает?

– Кто?

– Кто-кто, эта… у которой твой мобильник застрял в… в руке. И я так понимаю, вынимать его оттуда ты не собираешься?

– А ты не собираешься послушать, что реально произошло? Ну неужели нельзя встретиться и спокойно – понимаешь? – спокойно поговорить. У тебя в голове какие-то дурацкие истории, а не реальные, понимаешь?

– Дурацкие истории – это по твоей части, бублицист.

Писатель скрипнул зубами. В ярости он стал рубить телефонной трубкой воздух, словно собирался разнести ее о край стола, останавливая движение лишь у самой столешницы. Казалось, если бы в этот момент его рука держала не телефонную трубку, а голову Матильды за ее красные волосы, то тогда он бы с удовольствием не останавливался.

Впрочем, Кутыкин предпочел успокоиться. Он глубоко вдохнул и выдохнул. Сейчас Матильда была очень нужна ему. Еще раз глубоко вдохнув и выдохнув, он вновь приложил трубку к уху.

– Алле, что там за музыка у тебя? – спросил он довольно ровным голосом. – Ты можешь приглушить телевизор, или что там у тебя шумит? Плохо слышно.

– Я тебя плохо слышу, – сказала она в ответ и дала отбой.

Вот стерва, подумал Кутыкин.

– Ну и хер с тобой, дура! – со злобой крикнул он в трубку, издающую отбойные гудки.

Но тут откуда-то из недр стола донеслась мелодия, и Кутыкин, открывая один за другим выдвижные ящики, нашел телефон – тот самый зеленый мобильник, что оставила ему почитательница его таланта в ночном клубе «Moscow. dot». Писатель нажал на клавишу ответа.

– Алле, здравствуйте, – послышалось из трубки. – Это Оля. Я вам уже звонила. Извините за поздний звонок, но вы сами сказали звонить попозже. Я насчет обменяться обратно телефонами.

На ловца и зверь бежит, мелькнуло в голове у Кутыкина, она нестрашная вроде телка. Хотя спьяну все телки ничего. Ладно, посмотрим, может, она и заменит на сегодня Матильду.