Прямое попадание
Шрифт:
– И вам он передавал свое наследие.
– Ну, я не был его единственным учеником. В музеях по всему миру работают эксперты, которые…
– Бросьте, мистер Кэннон. Вы провели с ним бок о бок последние три года. Трудно поверить, что у него осталось от вас много секретов. – Майк треснул кулаком по столу лейтенанта. – Я ходу, чтобы вы рассказали, почему он поругался с Дениз Кэкстон.
Кэннону не понравилась перемена в настроении Майка.
– Я не был его наперсником, мистер Чэпмен. Только учеником.
– Знаете,
Голос Майка звенел, и Кэннон посмотрел на меня, ожидая, что я осажу раскричавшегося детектива.
– Сейчас она на моей стороне, приятель! Дай ей только волю, она за пятнадцать минут допроса измочалит тебя, как тряпку, парень! – Чэпмен уже вопил в голос, даже лицо покраснело. – Трое погибли мой напарник лежит в больнице с раной в груди! Хватит терять мое время!
– Я могу позвать адвоката? – спокойно поинтересовался Кэннон, снова обращаясь только ко мне.
Я начала было отвечать, но Чэпмен меня перебил:
– Позовете адвоката, только если признаетесь мне, что кого-то убили. С этим, думаю, проблем не возникнет. Но сначала расскажите мне все, что знаете, а остальным займемся потом.
– Что, если у меня есть информация о преступлении?
Майк снова ударил ладонью по столу:
– Черт! А чего, по-вашему, я от вас добиваюсь уже битый час?!
25
Кэннон понимал, что сможет отмалчиваться ровно столько, сколько Майк ему позволит.
– Думаю, существуют две причины перемены в отношениях между миссис Кэкстон и Марко. Первая появилась около года назад.
– Когда именно? «Около» меня не устраивает.
– Я не могу назвать вам точную дату. Но это случилось до того, как у нее начались проблемы с мужем. Я это хорошо помню, потому что она пришла к Марко посоветоваться по очень важному вопросу, и я удивился, что она попросила его ничего не говорить Лоуэллу.
– Уже лучше. Куп, составь-ка для меня список. Во-первых, постараемся обозначить дату этого визита. Что же случилось в тот день?
– Дениз просто фонтанировала. Наверно, дело было весной или летом, потому что она была без пальто. Но разоделась в пух и прах и выглядела просто потрясающе. Они начали флиртовать, как обычно, и Марко постарался, чтобы от меня ничего не ускользнуло. Она отдала мне бутылку вина – не преминув добавить, что оно особое, – и попросила ее открыть. Я открыл, и Марко велел налить нам троим по стаканчику.
– Вы знали, что она придет?
– Да, она позвонила за день до визита и сказала Марко, что нашла для него сюрприз. То есть картину. Спросила, согласен ли он ее осмотреть. Естественно, он согласился.
Кэннон
– После получаса обхаживании и лести Дениз встала с кресла и взяла свою сумку. Большую такую парусиновую сумку. И что-то достала из нее. Я заметил только небольшой сверток в пупырчатой упаковке. Она сняла упаковку и достала картину. Затем подошла к одному из мольбертов и поставила ее туда: «Иди сюда, Марколино, иди, поиграем». Взяла его за руку и подвела к полотну.
– Вы узнали картину?
– Разумеется, нет. Она была темная, покрыта грязью, трудно было различить, что там нарисовано.
– Что сказал Варелли?
– Тогда? Ничего. Обычно он ничего не говорил, пока не принимался за работу и не был уверен в выводах.
– Что он сделал?
– То, что умел лучше всего, детектив. Отставил стакан вина, надел окуляры – похожие на маленькие бинокли – и принялся разглядывать каждый дюйм полотна при свете лампочки, что была прикреплена к голове. Хотите узнать подробности?
– Все до единой.
– Было очевидно, что на картине не только слой грязи и лака, что она написана поверх исходного изображения. Так часто случается с масляными полотнами, знаете ли, иногда потому, что художник менял замысел по ходу работы. Но в данном случае казалось, что кто-то хотел скрыть прежнее изображение. Итак, Марко намочил ватный тампон ацетоном и потер угол холста… правый верхний угол.
– А вы что делали?
– Стоял позади него на случай, если понадобится моя помощь.
– А Дени?
– Дышла ему в ухо. Хотя, когда дело касалось ее, он не возражал.
– Сколько у него обычно уходило времени?
– По-разному. Смотря что изображено, сколько слоев, насколько легко они сходят. Полагаю, Марко работал где-то около часа, прежде чем проронил хоть слово. Он остановился и сказал, что ему удалось расчистить первый слой. Выпрямился и позволил мне взглянуть.
– И что вы увидели?
Кэннон улыбнулся впервые за последние десять минут.
– Вы так же нетерпеливы, как Дениз. «Что видите, Марко? Что скажете?» А он налил себе еще вина, не обращая на нее внимания, и задал мне пару вопросов. «Какой это век, мальчик? Чья школа? Кто художник?» Он всегда так делал и радовался каждый раз, когда мне удавалось быстро дать правильный ответ.
– Что вы поняли, глядя на картину?
– Только то, что полотну несколько веков. Под новым изображением показалась грязь, что успела осесть на оригинале. К этой картине всегда относились очень, очень небрежно.
– А потом?
– Он снова принялся за работу, на этот раз добавив к ацетону аммиак. Начал прилежно расчищать слои. Это долгий процесс, детектив. Через некоторое время под тампоном показалась светло-голубая краска, оттененная перламутром. Он чуть не задохнулся от восхищения, увидев такое сочетание.