Прямое попадание
Шрифт:
– Варелли осмотрел эти чешуйки?
– Не знаю. Когда я ушел, он все еще упирался и отказывался выполнить просьбу миссис Кэкстон.
– Почему же вы не подождали?
– Поверьте, я хотел остаться. Но пришли рабочие, принесли рамы, которые Марко отдавал на позолоту. Они должны были явиться еще утром. Когда я услышал звонок, то испугался, подумал, что мистер Варелли откроет дверь и увидит меня. Поэтому тут же ушел. А на следующий день он вел себя как обычно. И после того случая с Вермеером я не решился спросить его о кусочках краски. Кажется, я даже имени Рембрандта не упоминал при нем еще несколько месяцев.
– A он больше не говорил о Дени? Она
– Очень редко, насколько мне известно. Но каждый раз он настаивал на моем присутствии – то ему требовалась моя помощь, то он просил меня выпить с ними бокал вина. И он перестал говорить о ней. После ее ухода он качал головой и сетовал, что она сумасшедшая. «Bella pazza» – «сумасшедшая красотка». Так он стал ее называть.
– А после того, как стало известно, что ее убили? Что он сказал тогда?
Дон Кэннон покачал головой:
– Не знаю. У меня были каникулы, и мы с моей девушкой уехали. Родственники с трудом нашли меня, чтобы сообщить, что Марко умер. Но к разрыву с Дениз привело именно это: случай с Вермеером и кусочками краски, я уверен. И потом, – добавил он, расправив плечи и выпрямившись, – был второй случай, весьма странный, по крайней мере, на мой взгляд.
– Еще случай? Кажется, вы сказали, что к разрыву привели Вермеер и жемчужинки.
– На мой взгляд, эти два случая из одной копилки связаны с кражей в Гарднер. А тот второй, о котором я говорю, – совсем иной коленкор.
Майк сделал пометки в блокноте, а я записала еще несколько вопросов.
– Через некоторое время Дениз снова пришла в мастерскую. Это было после того, как она разъехалась с мужем. На этот раз она пришла с мужчиной…
– Имя?
– Извините, тут я вам ничем не помогу. Я его почти не разглядел. Он держался позади, в стороне, а мое внимание – как и внимание Варелли – было приковано к миссис Кэкстон. Она часто приводила мужчин, ее клиентов. Они редко вступали в разговор с мистером Варелли, а я на них не отвлекался. Так вот, она рассказала Марко про ссору с мужем и сообщила, что принесла подарок, на этот раз для Джины – миссис Варелли. Это было ожерелье из янтаря – из огромных кусков янтаря – и янтарная же резная фигурка. «Дэн, иди посмотри», – пригласила она меня. Мы с ней встречались больше сотни раз, но она так и не потрудилась запомнить мое имя, эгоистка. Всегда называла меня Дэном вместо Дона. «Иди взгляни, такое больше нигде не увидишь. Редкость. Это мне Лоуэлл подарил, но теперь я хочу от них избавиться. Собью спесь с муженька. А Джине понравится, да. Марко? Можешь не говорить ей, что от меня». Миссис Кэкстон протянула ожерелье и статуэтку Варелли, но он отступил, и вещицы упали на пол. «Я не возьму их в свой дом, signora, [30] ни за что. Слишком много людей погибло из-за этих безделушек, с которыми вы так небрежны».
30
Синьора (ит.)
– И она ушла?
– Она опустилась на колени и стала собирать янтарь. Нитка ожерелья порвалась, и бусины рассыпались по полу, как мячики для гольфа. Я помог ей все собрать, и она убрала янтарь в сумочку. А затем они ушли. Но забыли янтарную статуэтку. Думаю, случайно. Мистер Варелли ее даже не заметил. Но когда на следующее утро в мастерскую поднялась Джина и принесла нам чаю, она ее сразу увидела и просто влюбилась.
– А Варелли ничего не сказал жене?
– Только что-то пробурчал сквозь зубы. Он редко говорил с Джиной… о чем бы то ни было. Но когда она унесла янтарную фигурку, Марко пробормотал что-то о фашистах. Тогда я не понял, к чему это, но в библиотеке много чего узнал про Янтарную комнату. Даже нашел несколько статей об этом утраченном сокровище, в которых упоминалось имя Лоуэлла Кэкстона.
Чэпмен взял блокнот в правую руку и стал похлопывать им по левой.
– Существует ли способ соотнести ваш рассказ с конкретными датами? Вы ведете ежедневник, у вас есть календарь?
– Они мне ни к чему, детектив. Я ходил на работу в одно и то же место, к одному и тому же времени. Я веду дневник, где описываю выставки, которые посетил, и у меня полно альбомов с набросками, но там нет записей о встречах.
– А как насчет Варелли? – спросила я. – Люди договаривались о встречах с ним, о поставках, оплачивали счета…
– Этим ведала Джина Варелли. Только ей Марко разрешал управлять своими делами.
– Значит, все у вдовы?
– Да. Она назначала большинство его встреч. Марко не любил, когда его отвлекали телефонными звонками и прочими прозаическими вещами, – усмехнулся Кэнон. – Деньгами, например. Разве она не показала вам свою книгу, когда вы с ней разговаривали? Там у нее все – каждый визит, клиент, счет расписка. Полагаю, это станет вам огромным подспорьем в расследовании.
– Нет, книгу она не дала, но даст, когда мы встретимся на этой неделе, – ответила я, записывая это в список задач и кивая Майку. – Возможно, она расскажет нам и о янтарной статуэтке. Возможно, они с Марко говорили о ней дома, наедине.
– Да. Я позвоню ей сегодня и узнаю, можно ли заехать завтра утром и забрать книгу и статуэтку, да. Куп?
Я не успела ответить.
Вместо меня заговорил Кэннон:
– Завтра не получится, детектив. Примерно за два часа до похорон, что были назначены на прошлую пятницу, Джине позвонил мэр Флоренции В этом городе Марко родился. Итальянское правительство предложила оплатить расходы по доставке его тела домой, чтобы похоронить в фамильной церкви, где-то на севере страны, в горах, рядом с предками. Он там вроде национального героя – так они уважают своих художников. Вчера вечером Джина Варелли улетела в Италию. В маленький городок в Тоскане. Я даже не знаю, как с ней связаться.
26
– Твой список неотложных дел, наверно, длиной в несколько миль, – заметил Чэпмен, когда Дон Кэннон ушел. Мы сидели за столом лейтенанта и подкреплялись бутербродами.
– Сейчас позвоню своим стажерам, пусть выяснят телефон мэра Флоренции. А ты позвони экспертам – вдруг они изъяли какую-нибудь книгу в мастерской Варелли.
– Говорю же, мы с Мерсером были там вместе с ними. Ничего подобного. Единственное, что они изъяли как улику, – это солнечные очки. Эта книга, скорее всего, в квартире, а не в мастерской.
– Ну что же, если мы сможем найти племянницу, которая отвезла Джину Варелли тем вечером, то, возможно, нам удастся убедить ее разрешить осмотр квартиры. А если нет, то утром я выпишу еще одну повестку. – Я посмотрела на часы: – Сейчас почти четыре.
В участке началась пересменка, детективы, работающие утром, уходили, и заступали на дежурство те, кому работать с четырех до полуночи. Но даже те, чей рабочий день официально закончился, оставались работать сверхурочно – из-за Мерсера.
Джимми Хеллоран распахнул дверь: