Прямой наводкой по ангелу
Шрифт:
— Для Папы и Мамы, — тихо промолвил он, положил скрипку на плечо и только коснулся щекой корпуса, как явно изменился, даже повзрослел, и глаза потускнели, прикрылись.
Начал он тихо, медленно, печально, так, что зовущая тоска сжала всем грудь, а потом была жалоба — напевная, щемящая, тающая в звуках кавказской мелодии. Вдруг заторопился смычок, страстностью, известной лишь скрипачу-виртуозу, озарилось лицо Мальчика, он весь задрожал в зажигательном ритме лезгинки; мелодия стала бурной, мятежной, огненной, — так, что зажгла
Мелодия прекратилась, все взгляды к окну, а оттуда восторженные крики, хлопки, весна. Роза осторожно выглянула, истерически хохотнула, а вслед встревожено закричала:
— Прекратите, идиоты. Убирайтесь!
— Почему Мальчик на самом интересном месте перестал? — с улицы хриплый голос Баги.
— Убирайтесь! Под носом у блок-поста гарцевать стали.
— Мы у себя дома, — кичливый тон, — и когда хотим и где хотим танцуем.
— Ба-ба-ба-ба! — рядом тяжело застрочил пулемет.
Роза бросилась под подоконник, видимо ударилась о чугунный, давно нетопленный радиатор, тихо заскулила:
— Вот дряни! — обращалась она уже к бабушке, которая теперь тоже лежала на полу, укрыв собой Мальчика.
В этом положении они еще находились некоторое время, ожидая продолжения перестрелки. Благо на сей раз вроде обошлось, и они стали спешно готовить Мальчика. Это было очень важное выступление, которое, как и два предыдущих, должно было состояться в актовом зале «СевКавпроекта», где сейчас располагалось правительство.
— Говорят, и центральное телевидение будет, — возбужденно говорила Роза, перед небольшим зеркалом обихаживая свою прическу.
— Конечно, будет, ведь иностранные гости, — в очередь лицезреть себя стояла и бабушка, держа в руках уже подсохшую губную помаду.
Розу не впустили в здание, милиция выписывает пропуск.
— Тогда и я не пойду, — встал в позу Мальчик.
С особой тщательностью Розу осмотрели, впустили.
— Вот! Вот настоящее и будущее Чечни! — прокричал репортер, десятки камер устремились на них.
— Это Анастасия Афанасьевна — преподаватель музыкальной школы. Скажите, пожалуйста, сколько у вас с школе обучается музыке детей?
— А в Грозном уже давно нет музыкальной школы, одно название может есть. — Это вырежьте, уберите, — закричала какая-то красивая женщина, не из местных, видимо редактор.
Тем не менее бабушке задали еще несколько вопросов, в том смысле, что жизнь в Грозном безусловно улучшается. Затем и у Розы взяли интервью, и даже у Мальчика.
Бабушка и Роза сильно волновались,
— Чудо, чудо! — восторгалась Роза.
— Не, не, не то, — недовольна бабушка, — он утром перегорел, выплеснул все эмоции и силы.
Мальчика все хвалили, гладили по головке, даже целовали. Подарили много подарков, даже деньги в конверте, и главное — телевизор.
Уезжали с концерта на военной машине, предоставленной высоким начальством из Москвы. Сопровождающие офицеры с любезностью сами донесли подарки до квартиры, а там — дверь раскурочена, в квартире все перевернуто.
— Здесь сегодня утром была вылазка боевиков, — пояснил военный.
— Видимо, после этого зачистка.
— Вот дряни! — любимую фразу вновь выдала Роза.
— Вы это о ком? — удивился один из офицеров.
Роза не ответила, сконфуженно склонила голову, бабушка натужно кашлянула в кулак.
— Это о всех, кто носит олужие, — вмешался, поясняя, Мальчик.
— Гм, зря, зря, — грубее стал голос военного.
— Мы с добром, для вашего же блага.
— А вы тогда мой телевизол установите, — лишь о своем думал Мальчик, — вот будет благо!
— Телевизор? — озадаченно спросил офицер, почему-то насупившись, надолго уставился в свои часы.
— Ничего не надо, мы сами все сделаем, — несвойственной скороговоркой вмешалась Анастасия Тихоновна, и, словно провожая, она явно стала теснить военных к выходу. — Спасибо вам большое! Как бы мы без вас все это донесли?! — любезностью блеснули ее очки.
— Гм, да, — военный сделал шаг к выходу и вдруг остановился.
— Ради Мальчика все, что угодно, сделал бы. Но времени в обрез: нам надо сопровождать иностранцев. Служба! — развел он руками, уже вышел в подъезд и, вновь остановившись, небрежным махом руки подозвал бабушку и, думая, что никто больше не слышит, командным шепотом.
— Неужели этот Мальчик чеченец?
Афанасьева ничего не могла ответить, этот вопрос просто вогнал ее в конфуз, так что рот самопроизвольно широко раскрылся, верхняя вставная челюсть чуть не выпала, она поперхнулась, боязливо отпрянула и все-таки попыталась сказать: «извините, пожалуйста».
— Всегда пожалуйста! — гаркнул офицер и буквально врипрыжку скрылся из виду.
Потирая шею, будто получила увесистый подзатыльник, бабушка вернулась в «перевернутую» квартиру, села рядом с Розой на диван, так же, как и она уставилась в потрескавшийся лак паркета, обеими руками поддерживая отяжелевшую за жизнь голову.
— Так когда ж мы начнем устанавливать телевизол? — о своем продолжал Мальчик.
— Я так долго хотел иметь телевизол. Навелное, мультик уже заканчивается.