Пряник и Пшёнка
Шрифт:
Блондинка и брюнетка в красных платьях сидели спинами ко мне и, похоже, не были в курсе, что к ним сейчас кто-то присоединится. Грош там, походу, целую концертную программу давал, развлекая сразу обеих. В принципе, зная его, он и с ними двумя мог бы в легкую переспать.
Настроение присоединяться к ним пропало. Там блондинка. С недавних пор их непереносимость у меня возросла в разы. Если и эта такая же отбитая, то пора ставить на блондинках крест и не увлекаться ими даже ради разнообразия.
Блондинка протянула Грошу свой телефон и
Делать нехер, пора тоже присоединиться. Очевидно, брюнетка достанется сегодня мне. Для того, чтобы отвлечься, сойдёт.
В несколько шагов преодолел расстояние до нужного столик. Увидев меня, Грош привстал, чтобы пожать руку, а затем, когда я сел, представил меня девчонкам.
— Айк отменяется. Сегодня с нами будет Кам. Геля, он даже лучше Айка, — похлопал он меня по плечу, а я завис на блондинке, розовые губы которой растянулись в агрессивно-раздраженной улыбке. Взгляд ее ярких голубых глаз подобно лезвию прошёлся по моему лицу и тут же сделался безразличным, когда Пшёнка от меня отвернулась. — Блондинка моя, — шепнул Грош, сделав вид, что покашлял мне за плечо.
— Забирай, — фыркнул я равнодушно, сосредоточив всё своё внимание на брюнетке.
Глава 19. Ольга
Забирай?
Мне не послышалось?
Только что произошла жеребьёвка? И кто кому достался?
Судя по раскладу и тому, как Пряня похабно начал смотреть на Гелю, сделав вид, что меня вообще здесь нет, я досталась Грошу.
Что ж. Ясно.
Жалко, что Айк так быстро ушёл, а вместо него… всплыло то, о чем я, зачем-то, вспомнила.
— Красивое платье, — сказал Пряник, глядя только на Гелю. — Первый раз вижу, чтобы красное платье так красиво и не пошло смотрелось на девушке.
Эй! Глаза протри, дятел! Я, как бы, тоже в красном платье, и мне оно идёт ничуть не меньше!
— Спасибо, — смущенно ответила Геля и опустила глазки, пряча румянец, выступивший на щеках.
— Ну-ну, — едва ли не промурлыкал Пряник. Потянулся через столик и коснулся Гелиного подбородка кончиками пальцев, поднимая его. — Не прячь свои глаза. Я хочу их видеть, — выдохнул он томно, как в порнушной прелюдии, и потёр подушечкой большого пальца подбородок моей подруги, из-за чего та начала млеть и таять.
ЭЙ! Какого хрена?! Что здесь происходит?
Стараясь убить в себе раздражение, я неосознанно прикусила щеку изнутри и попыталась улыбнуться Грошу, который смотрел на меня с обожанием.
— Оль, это те самые царапины после алкашей? — чуть нахмурился Грош, когда я, забывшись, подняла руку и заправила прядь волос за ухо.
— А, это…? — улыбнулась я, сделав вид, что уже не замечаю ран, из которых мне всего десять дней назад доставали кору дерева и обломок ветки. — Ну, да. Не обращай внимание, уже почти все прошло, — отмахнулась я и поспешила опустить рукав, чтобы вновь спрятать шрамы.
Грош не дал этого сделать.
Мягко поймал моё запястье
— Не больно? — спросил он вкрадчиво, продолжая ласкать мою руку практически невесомыми прикосновениями.
— Уже нет, — улыбнулась я ему, делая вид, что тоже млею от этих прикосновений, как Геля от Пряничных. — Даже приятно. Очень, — выронила я настолько интимным шепотом, насколько была способна.
Периферийное зрение уловило, как сильно Пряник сжал челюсти, глядя на то, как его друг ласкал мою руку. Еще немного и у него точно раскрошатся зубы.
Наверное, в очередной раз хочет назвать меня дурой, судя по тому, как хмуро заглянул в глаза, поняв, что я на него кошусь.
Пусть оскорбляет.
Пусть челюсти себе сломает, индюк напыщенный.
— А у меня есть шрам от арматуры. Тоже с алкашом одним закусился, когда мне лет пятнадцать было, — вспомнил Грош и, слегка отодвинувшись на стуле подальше от стола, задрал футболку демонстрируя небольшой круглый шрам на рёбрах. — Видишь. Насквозь штырём пробило, но ничего жизненно важного не задело. Прикинь?
— Обалдеть! — выронила я, присвистнув. — Это я сейчас про твой пресс. Шрам, кстати, тоже ничего. Украшает. Качаешься?
Ну, и зачем я, дура, всё это несу? Ну, чушь же!
Когда меня впечатлял мужской пресс, да еще такой, как у Гроша? У любого из моих братьев пресс мощнее. У Пряника, кстати, тоже. Но было приятно, когда Пряник отвлекся от окучивания Гели и тоже посмотрел на пресс своего друга, а потом на меня.
Мне показалось, или он гудит от таящейся внутри него злости как трансформаторная будка?
Он, конечно, может ничего не говорить, но я по глазам вижу, что он зол. Очень.
Видимо, его разозлило моё декольте, в которое он уже раз двадцать пялился. Грош, кстати, тоже. Но он, хотя бы, пытался сделать вид, что не пялится.
— От природы такой красивый, — самодовольно заявил Грош и погладил себя по прессу. — Твердый как камень. Хочешь потрогать?
— Прямо здесь? — воровато огляделась. — А, может, уйдём отсюда в какое-нибудь более уединенное место? — предложила я, специально поиграв бровями. — Не будем никого смущать… — протянула я многозначительно, всеми силами игнорируя острый взгляд серых глаз, впившийся в мое прекрасной бесстыжее личико.
Мне не хотелось идти куда-либо с Грошем. Мне просто хотелось свалить подальше от этого места, но главное — свалить от Пряника, чтобы не знать и не видеть, как он охмуряет мою подругу, на которую я тоже, почему-то, начинала злиться.
— Вау! — выдохнул Грош шумно, очевидно, ошеломленный моим напором.
Наверное, пока не стоит его расстраивать, что минут через десять я отделаюсь от него, сославшись на самые кровавые в истории человечества месячные. И плевать, что они у меня почти неделю назад закончились. Проверять же никто не полезет.