Пряник и Пшёнка

Кит Тата

— Офигеть! — выдохнула я между поцелуями, ловя губами воздух. — Научишь потом и меня так же быстро его расстегивать?

— Свои подарки я буду распаковывать сам.

— Мои сиськи еще никто подарками не называл, — улыбнулась я ему в губы и, дернувшись, замерла, когда Артём сдвинул чашечки бюстгальтера и коснулся соска. — Воу! Не так быстро!

Прикрывая руками груди, я отстранилась и поняла, что хочу свернуться клубочком в каком-нибудь углу, когда заглянула в заволоченные тьмой глаза Артёма. Никогда не думала, что мужское возбуждение можно

распознать и понять не только по оттопыренной ткани штанов, но и по такому совершенно дикому взгляду.

— В чём дело? — выдохнул Артём, мягко положа ладони на мои колени. — Ты меня боишься?

— Ну-у… Девственницам, наверное, свойственно побаиваться своего первого члена, — я постаралась улыбнуться, но вышел спазм лица, а не улыбка.

Манящая поволока в глазах Артёма постепенно начала растворяться по мере того, как до него доходил смысл только что сказанных мной слов.

— Ты девственница? — темные густые брови сошлись на переносице. В сосредоточенном на моём лице взгляде читалась злость.

— И что? Это проблема? — спросила я, вздернув нос. Раздражение кольнуло нервы. — А ты говорил, что не трахаешь никого в этой квартире. И спустя двадцать минут нашего здесь появления ведешь себя так будто только этим тут и занимаешься.

— В этой квартире я никого не трахаю и не трахал.

— А это что? — вспылила я, указав на полураздетую себя, сидящую на стиральной машинке с раздвинутыми ногами.

— А это ты… не знаю, — дернул Артём головой и отошёл от меня к двери, желая, судя по обозленному выражению лица, больше никогда ко мне не прикасаться. — Я хотел тебя почувствовать, а не трахнуть. Увлёкся…

— Ну, так иди и чувствуй. Что ты убежал? Что тебе не понравилось? Недостаточно хороша? — психанув, я откинула лифчик в сторону и осталась сидеть в одних трусах на стиральной машинке. — Ну!

Артём скользнул по моей фигуре суровым взглядом, а потом, нахмурившись еще сильнее, навалился на ручку двери, отвернувшись от меня.

— Пицца сгорит, — буркнул он и вышел из ванной, оставив меня в абсолютном смятении и одиночестве.

Глава 21. Артём

— Твою мать! — выдохнул я шумно.

Вскинул руки, прочесал волосы на затылке и резко их опустил. Снова обернулся на дверь ванной, где была гробовая тишина.

Девственница. Какого хрена?!

Ей девятнадцать, у нее был парень… И у них ничего не было? Как так-то?! Он импотент? Слепой? Тупой? Что, блядь, с ним не так? Как можно раздеть Пшёнку и не хотеть её трахнуть? Да ее даже раздевать не обязательно для того, чтобы хотеть! Фигура, лицо, ум, острый язык — всё при ней. Какого хрена она до сих пор девственница?

Конвульсивно открыл духовку и схватился за противень, тут же почувствовав, как кончики пальцев обожгло горячим металлом.

— Сука! — рявкнул я в сердцах. Потряс пальцами и тут же сжал кулаки, силясь вытеснить боль.

Втянул носом воздух, взглядом нашёл полотенце и, сложив его, вынул из духовки уже готовую

пиццу. Оставил противень на столе, швырнул рядом полотенце и, оперевшись руками о столешницу, снова посмотрел на закрытую дверь ванной, за которой всё так же было тихо.

Я никогда не имел дело с девственницами. С ними нужно быть ласковыми, внимательными сделать всё так, чтобы первый опыт не оказался худшим. А я не из тех, кто станет трепетать, смотреть в глаза и пытаться улавливать, насколько ей хорошо. Я привык брать и трахать. Возможно, именно поэтому у меня никогда не было девушки младше меня. Все мои отношения строились на сексе и держались до тех пора, пока этот секс был мне интересен.

Но Пшёнка…

Твою мать!

Мог бы догадаться, что девочка, пахнущая ванилью, член видела только на фотографиях или в порнухе.

Оттолкнувшись от столешницы, решительно двинулся в сторону ванной комнаты, чтобы объяснить Пшёнке, что дело не в ней, а во мне. Я не тот принц, о котором мечтают девочки. И первый раз точно должен быть не с таким, как я.

Едва я успел коснуться двери, как она открылась. Навстречу мне в моей одежде вышла Оля с самым невозмутимым выражением лица. Платье в машинку она не закинула, вынесла его в руке.

— Что? Испугался? — смерила она меня довольно сердитым взглядом ярких голубых глаз. — Не бойся, не зашибу. Но в следующий раз стой ближе к двери, чтобы наверняка.

— Почему не закинула платье в стирку?

— В общаге постираю. Кстати, мне пора, — Оля положила платье на спинку дивана, подвернула на себе мою футболку и завязала ее край так, чтобы была видна полоска светлой кожи между резинкой штанов и футболкой.

— Обиделась? — вопрос риторический. И так понятно, что она обиделась.

— Нет, — ответила она холодно и демонстративно оттопырила средний палец в мою сторону. — Нисколько.

— Тогда, может, останешься? Пицца, кино…

— Чтобы ты еще часа два жил в страхе перед маленькой плевочкой? Пожалуй, нет. Я не настолько жестока, — она буквально порезала меня небрежным взглядом. Взяла платье и пошагала в сторону прихожей.

— Блядь! — рыкнул я себе под нос и рванул к ней.

Поймал за руку и развернул к себе лицом.

На красивом личике не дрогнул ни один мускул. Оля не испугалась, не растерялась, и всё так же смотрела на меня прямо с нотками раздражения и злобы в ярких глазах.

— Что? — выронила Оля, не спеша вырываться из моих объятий. — Подожди, я ноги скрещу, чтобы тебе не так страшно было, — она в самом деле скрестила ноги и снова сосредоточила строгий взгляд на мне. — Говори. Я слушаю.

— Оль, — выдохнул я устало. — Давай по-честному. Не такому, как я, нужно доверять девственность. Поверь, ты будешь разочарована…

— Разочарована? Чем? — посмотрела она в мои глаза с вызовом. — Тем, что ты не достанешь? Или тем, что я не почувствую? Можешь не оправдываться, я уже и так поняла, что мои яйца больше твоих. И с чего ты, вообще, взял, что я захочу с тобой спать?