Пряные ночи
Шрифт:
Услышав от него эти слова, Камар-аз-Заман воскликнул: «Да не лишусь я твоих милостей!» Царевич взял у друга все инструменты мудреца и вышел из хана, одетый в купеческое платье. Так он шел, пока не остановился под дворцом царя аль-Гайюра.
И закричал тогда Камар-аз-Заман: «Я писец и счетовод, я тот, кто знает ответы на вопросы, я толкую сны и вычерчиваю перьями путь к местам, где зарыты клады. Где же те охотники, которые желают познать всю силу моих талантов?»
Когда жители города услышали эти слова, они пришли к юноше, так как уже долго не видели писцов и звездочетов, встали вокруг и принялись его рассматривать. Люди увидели, что мудрец сей невероятно красив, нежен, изящен и совершенен, и стояли они, дивясь его красоте и прелести, стройности и соразмерности. Тогда один из жителей подошел к мудрецу и сказал: «Ради Аллаха, о прекрасный и красноречивый юноша, не подвергай себя опасности и не бросайся в гибельное дело, желая жениться на царевне
И когда Камар-аз-Заман кричал, а люди его останавливали, царь аль-Гайюр услышал его голос и шум толпы и сказал визирю: «Спустись, приведи к нам этого звездочета». Старик поспешно спустился, нашел Камар-аз-Замана в толпе людей и привел к своему повелителю. Оказавшись перед царем аль-Гайюром, Камар-аз-Заман поцеловал землю и произнес:
«Собрал ты в себе одном прославленных восемь свойств, — Так пусть же тебе судьба всегда их дает сполна: То слава, и истина, и щедрость, и набожность, И слово, и мысль твоя, и знатность, и ряд побед».Царь аль-Гайюр посмотрел на него, усадил рядом с собой и сказал: «Ради Аллаха, о дитя мое, если ты не звездочет, то не подвергай себя опасности, приняв мое условие, ибо я обязался всякому, кто войдет к моей дочери и не исцелит ее от недуга, отрубать голову, а того, кто исцелит, женить на ней. Так пусть не обманывает тебя твоя самоуверенность и красота. Аллахом клянусь, если ты ее не вылечишь, я непременно отрублю тебе голову!» — «Пусть так и будет! — отвечал Камар-аз-Заман. — Я знал об этом еще до прихода к тебе, и я согласен на твое условие».
Тогда царь аль-Гайюр призвал судей засвидетельствовать слова юноши и отдал его евнуху, сказав: «Отведи его к Ситт Будур!» Евнух взял царевича за руку и пошел с ним по проходу, но юноша, горя от предвкушения встречи с возлюбленной, опередил его, и раб побежал, крича ему вслед: «Горе тебе, не ускоряй гибели души своей! Я еще не видел звездочета, который бы так ускорял гибель свою, как ты». Но Камар-аз-Заман отвернул лицо от евнуха и произнес такие стихи:
«Хоть мне все ведомо, но не знаю, как описать тебя, И растерян я, не знаю, что сказать теперь. Коль скажу я: «Солнце!» — так нет заката красоте твоей В глазах моих, но солнце всякое закатится. Так совершенна красота твоя, что описать ее Тот, кто речист, бессилен, — смутит она красноречивого».Затем евнух поставил Камар-аз-Замана за занавеской, висевшей на двери, и юноша спросил его: «Какой способ тебе приятнее: чтобы я исцелил твою госпожу отсюда или чтобы я пошел к ней и вылечил ее по ту сторону занавески?» Изумился раб словам его и отвечал он так: «Если ты вылечишь ее отсюда, это увеличит твои достоинства».
Тогда Камар-аз-Заман сел за занавеской и, вынув чернильницу и калам, взял бумажку и написал на ней такие слова: «Это письмо от того, кого любовь истомила, страсть погубила и печаль изнурила, кто на жизнь надежды лишился и в близкой кончине убедился. И нет для сердца его болезного помощника и друга любезного, и для ока, что ночью не спит, нет никого, кто печаль победит. И днями он в пламени сгорает, а ночами, как под пыткой, страдает, и тело его худоба изводит, но гонец от любимого не приходит».
А потом он написал такие стихи:
«Пишу, и душа моя тебя поминает лишь, И веки сгоревшие не слезы, а кровь струят. ПечальА под стихами он написал такие созвучия: «Сердец исцеленье — любимым единенье. Кого любимый терзает, того Аллах исцеляет. Кто из нас иль из вас обманщиком будет, тот желаемого не добудет. Нет лучше, чем любящий и верный любимому, что суров безмерно».
И он написал, подписываясь: «От безумно влюбленного, любящего, смущенного, любовью и страстью возбужденного, тоской и увлечением плененного Камар-аз-Замана, сына Шахрамана, — единственной во все времена, что среди прекрасных гурий избрана, госпоже Будур, чей отец — царь аль-Гайюр. Знай, что ночи провожу я в бденьи, а дни свои влачу в смущеньи, больной, истощенный, любящий, увлеченный, многие вздохи испускающий, обильные слезы проливающий, любовью плененный, тоской умерщвленный, с душою, разлукой прожженной, страсти заложник, недугов застольник. Я бодрствующий, чье око сном не смежается, влюбленный, чьи слезы не прекращаются, и огня сердца моего не погасить, а пламени страсти не сокрыть».
А потом Камар-аз-Заман написал на полях письма такой превосходный стих:
«Привет мой из сокровищ благ Господних Тому, кто держит и мой дух, и сердце».И еще он написал следующее:
«Хоть слово в подарок вы мне дайте, и, быть может, Меня пожалеете, и дух мой смирится. И правда, из страсти к вам, влюбленный, считаю я Пустым то, что пережил — мое униженье. Аллах, сохрани же тех, от кого отдален мой путь! Я скрыл свои чувства к ним в достойнейшем месте. Но вот свои милости послала ко мне судьба, И ныне закинут я к порогу любимой. Я видел Будур со мной на ложе лежащею — Светила луна моя в лучах ее солнца».А потом Камар-аз-Заман запечатал свое письмо и написал вместо адреса такие стихи:
«Письмо ты спроси о том, что пишет перо мое, — Поведают письмена любовь и тоску мою. Вот пишет рука моя, а слезы текут из глаз, И жалуется любовь бумаге из-под пера. Пусть вечно течет слеза из глаз на бумаги лист, Коль слезы окончатся, польется за ними кровь»:А после приписал такие стихи:
«Я перстень послал тебе, что в день единения Я взял своему взамен, — пришли же мне перстень мой».Потом Камар-аз-Заман положил перстень Ситт Будур в свернутую бумажку и отдал ее евнуху, а тот взял послание и вошел с ним к своей госпоже. Царевна взяла бумажку из рук раба своего и, развернув ее, увидела свой перстень — тот самый. Затем она прочитала письмо и, вникнув в его смысл, поняла, что письмо от ее возлюбленного, который стоит сейчас за занавеской. Царевна едва не лишилась чувств от счастья, грудь ее расправилась и расширилась, и от избытка радости она произнесла такие стихи: