Пряные ночи
Шрифт:
Камар-аз-Заман, поняв прочтенные стихи, воскликнул: «О царь, нет у меня привычки к подобным делам, и нет сил нести такое бремя! Его бессилен вынести и более старший по возрасту человек. Так что же говорить обо мне, юном годами?» Но царица Будур, услышав эти слова, улыбнулась и сказала: «Поистине вот предивная вещь! Ты ошибаешься, хоть и рассуждаешь правильно! Раз ты еще так молод, почему же ты боишься запретного и опасаешься совершить
Когда Камар-аз-Заман услышал эти слова, свет обернулся мраком в глазах его, и он воскликнул: «О царь, у тебя есть такие прекрасные женщины и девушки, подобных которым не найти в наше время. Не удовлетворишься ли ты ими вместо меня. Обратись, к кому хочешь, и оставь меня». — «Твои слова правильны, — отвечала Будур, — но не утолить мне с женщинами мучительной страсти, которую породила любовь к тебе. Испорченная натура повинуется недобрым советам. Оставь же препирательства и послушай слова поэта:
«Не видишь: вот рынок и рядами плоды лежат, И фиги берет один, другой — сикоморы».А вот слова другого поэта:
«О ты, чей ножной браслет молчит и звенит кушак: Доволен один, другой — о бедности сетует. Ты ждешь, что утешусь я, глупец, красотой ее, Но, быв прежде праведным, неверным не буду я. Пушком я клянусь тебе, что кудри не смутят ее, — С невинной красавицей тебя не забуду я!»А слова еще одного поэта:
«О красавец, любовь к тебе — моя вера, Из всех толков избрал ее я охотно. Для тебя я покинул всех ныне женщин, И монахом теперь меня все считают».И послушай слова другого поэта:
«Не равняй ты юнцов и жен и не слушай Доносящих, что скажут всем: «Это мерзость!» Меж женою, чьи ноги лик мой целуют, И юнцом, что целует землю, — различье».А вот слова еще одного поэта:
«Я жертва твоя! Тебя я избрал нарочно, Ведь кровь ты не льешь, яиц никогда не носишь, А если бы мы желали любить красавиц, Для наших детей стал тесен бы край обширный».И слова другого поэта:
«Она говорила мне, жеманясь и гневаясь, Когда позвала меня за тем, что не вышло: «КогдаИ слова еще одного поэта:
«Она молвила, когда я познать не хотел ее: «О ты глупец, о глупый до предела. Не согласен ты, чтоб перед мой был тебе кыблою [33] — Повернусь к тебе другой кыблою, более угодной».И слова другого поэта:
«Она дала мне мягкий кусе. Я молвил: «Не хочу любить!»33
Кыбла — направление, куда мусульманину надлежит обращать свое лицо во время молитвы.
И повернулась, говоря:
«Покинут тот, кто отвращен. Ведь спереди любовь уже Теперь оставлена, в наш век». — «Отлично, госпожа моя, Отлично, не смущай меня! Вот лучшая из всех побед владыки нашего царя!»А вот слова другого поэта:
«Мужи руками просят прощения, А женщины ногами это делают. Поистине, вот дело прекрасное! Аллах его превознеси!»»Услышав эти стихи, Камар-аз-Заман понял, что бегство от царских желаний невозможно, и он сказал: «О владыка, если уж это так неизбежно, то обещай мне, что сделаешь это со мною не больше одного раза. А потом больше не проси меня об этом никогда. Быть может, Аллах исправит во мне то, что испортилось». — «Я обещаю тебе это в надежде, что Аллах нас простит и сотрет с нас своей милостью великие прегрешения, — отвечала Будур. — Поистине пояс прощения не тесен для того, чтобы охватить нас, покрыть великие наши злодейства и вывести нас к свету прямого пути из мрака заблуждения. Отлично выразился тот, кто сказал:
«Кой в чем заподозрили нас люди, упорствуя В своем подозрении душою и сердцем. Идем подтвердим их мысль, чтоб снять с нас тяжелый грех, Один только раз — потом мы каяться будем».Царица Будур поклялась царевичу, что такое дело случится у нее с ним один только раз. И Камар-аз-Заман, удовлетворившись этим условием, отправился с нею в уединенное место, чтобы погасить огонь ее страсти. Он утешал себя словами: «На то воля Аллаха, Могучего и Великого! Это было предопределено моей судьбой, данной мне Всевышним!»
Затем он распустил шальвары, пребывая при этом в крайнем смущении. А Будур улыбнулась, завела его на ложе свое и сказала: «После сегодняшней ночи ты изменишь свое мнение».
Она склонилась к нему, стала целовать и обнимать его, сплетая ногу с ногою, а затем сказала: «Положи руку мне между бедрами на то, что тебе известно». И Камар-аз-Заман заплакал и сказал: «Я не умею ничего такого!» А Будур воскликнула: «Ради моей жизни, сделай то, что я тебе велю!»
Камар-аз-Заман протянул руку и увидел, что бедра ее мягче сливочного масла и нежнее шелка. Он ощутил наслаждение, касаясь их, и стал водить рукою во все стороны, пока не достиг купола, многожды благословенного. И тогда он подумал: «Может быть, этот царь двуполый и не является ни мужчиной, ни женщиной?» Тогда Камар-аз-Заман сказал: «О царь, я не нахожу у тебя того, что есть у мужчин».